Роджер Скрутон. Дураки, мошенники и поджигатели: Мыслители новых левых
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
Скрутон, Р. Дураки, мошенники и поджигатели: Мыслители новых левых / пер. с англ. Н. Глазкова; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2021. — 440 с. — (Политическая теория).
Роджера Скрутона характеризуют как «самого совершенного консерватора в Англии со времен Эдмунда Берка». Большую часть жизни Скрутон преподавал в Биркбек-колледже в Лондоне, сейчас преподает в американских и шотландских университетах, очень много пишет – выпустил более 50 книг и неисчислимое множество публицистических статей.
![](https://100knig.com/wp-content/uploads/2021/03/Bezymjannyj.jpg)
Возведенный в 2016 году в рыцарское достоинство, сэр Роджер предпринял попытку обосновать все классические британские аристократические ценности на современном философском уровне, так сказать противопоставить столь любимый в мире идеал «Джеймса Бонда» пропагандируемому современными леваками неухоженному гею пакистанского происхождения. Один из нашумевших недавних текстов философа так и называется «В защиту элитизма», где он последовательно проводит аристократический принцип.
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
Поэтому среди книг Скрутона есть, к примеру, книги об охоте (он сам – страстный охотник на лис), об искусстве пить вино, о музыке (и отдельно о Вагнере), о сельской жизни в английском поместье, о чае и крикете, об архитектуре, о красоте, о сексе, но и книги в защиту сакрального начала и англиканской церкви, и, конечно же, о началах консервативной философии, каковая, по мере распада старой доброй Англии занимает в творчестве философа всё большее место. Иными словами, Скрутон воплощает в себе английский стиль как он есть.
Однако было бы ошибкой считать британского философа баловнем судьбы и аристократом. Да, с нашей колокольни можно ему просто обзавидоваться, но, по западным меркам, вся интеллектуальная биография Скрутона – это история парии, изгоя, человека, которому не было и не могло быть места в западной академической среде, полностью оккупированной левыми.
Родившийся в 1944 году (поколение «Битлз») в семье манчестерского учителя из рабочей семьи, Скрутон окончил Кембридж и оказался на практике во Франции, где очутился в самой гуще «красного мая» 1968 года. Посреди погрома и содома, творившихся тогда на парижских улицах он и ощутил себя впервые консерватором, противником «всего этого».
«На узкой улице под моим окном студенты громили и били всё вокруг. Стеклянные окна магазинов казалось отступали, дрожали одну секунду, потом становились призрачными, поскольку отражения покидали их, и они падали зазубренными осколками на землю. Машины поднимались в воздух и падали на бок, их соки текли из невидимых ран. Воздух был наполнен торжествующими криками, уличные фонари были вырваны из земли и водружены на баррикаду перед полицейским фургоном.
Фургон… осторожно выехал с улицы Декарта, остановился и извергнул из себя множество испуганных полицейских. Их приветствовали летящие булыжники и несколько полицейских упали на землю. Один перевернулся на спину, сжимая лицо ладонями, из-под которых струилась кровь. Раздался восторженный крик со стороны баррикады, раненного полицейского несли в фургон, а студенты бежали по улице, смеясь и продолжая швырять булыжники» – нарисовал он картину тех дней в эссе «Почему я стал консерватором».
Совсем другие чувства вызывал у него главный враг протестующих, генерал де Голль, привлекательный образец истинного национализма, в мемуарах которого молодой англичанин вычитал слова: «Всю мою жизнь мной владела одна идея — Франция». Патриотизм де Голля и разрушительство леваков «были связаны как «да» и «нет», утверждением или отрицанием национальной идеи. Согласно взглядам голлистов, нация определяется не институтами или границами, но религией, языком и культурой; во времена смут и войн именно эти духовные вещи должны быть защищены и восстановлены» – отмечал Скрутон и пришел к убеждению, что он на стороне старого генерала и таких как он, а не на стороне Сартра, Фуко, Дерриды, Кон Бендита и прочих.
Когда Скрутон начал работу в Лондонском Брикбек-колледже там был «только один консерватор и это была Нунция — Мария Аннунцита — дама из Неаполя, которая подавала еду в профессорской столовой и которая специально вызывала гнев лекторов тем, что обвесила свою стойку фотографиями Папы Римского». Молодой философ решил стать вторым – в 1974 он основал Группу Консервативной Философии, в основу которой легли идеи отца британского и европейского консерватизма – Эдмунда Бёрка, знаменитого критика Французской Революции.
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
Прежде всего, у Берка Скрутон нашел отрицание рационального планирования общества, утверждение невозможности «великих целей». Люди объединяются только на войне для самозащиты, а заставлять их тянуть лямку прогресса и, тем более, утверждать, что левые идеологи точно знают в чем прогресс состоит – глупость. Тут, конечно, все сложнее, чем представляется Скрутону, – на самом деле Берк не отрицал прогресса как накопления позитивных изменений и достижений в обществе, но они должны быть естественными, основанными на сохранении уже достигнутых результатов, а не подчиненными революционныму принципу разрушения «до основанья, а затем». Революционеры же понимают прогресс прежде всего как разрушение и нагромождение утопий, а не как созидание.
Другие аргументы Берка против революции так же легли в основу философии Скрутона. Это защита авторитета, который лежит в основе реальной организации общества и требует послушания. Без этой связки авторитет-послушание общество попросту не работает.
«Абстрактная, нереальная свобода либерального разума была ничем иным, как детским непослушанием, которое выливается в анархию. – отмечает Скрутон, – Эта идея вызвала у меня восторг, поскольку я понял, что я увидел в 1968 году. Но когда я выразил её в своей книге «Смысл консерватизма», опубликованной в 1979 году, я разрушил всё, что осталось от моей академической карьеры».
Далее, на беркианском учении о предрассудках как об условии добродетели Скрутон развил собственную теорию. Большинство наших глубоко рациональных жизненных убеждений в нашем самощущении и практике выражают себя как иррациональные предрассудки. Мы боимся, не хотим, или хотим некоторых вещей, закрепляем это в коллективные представления. И если требовать рационального обоснования этих предрассудков, они, скорее всего, рассыплются. Однако практика показывает нам, что вместе с рассыпавшимся предрассудком, рассыпается и нормальная социальная адаптация, разрушается само общество, которое почему-то не хочет стоять на «строго рациональных основах».
Самый впечатляющий пример – сексуальная мораль. На протяжении столетий она в большинстве обществ строилась на стыдливости, табу, скрытности особенно в том, что касалось добрачных отношений мужчины и женщины. Иногда эта строгость казалась излишней и даже лицемерной. Но вот, в ХХ веке сексуальную мораль перестроили на рациональных основаниях, исходя из принципа свободы индивидуального выбора. И что же? Рухнуло доверие между полами и репродуктивный процесс остановился, а «свободный секс» на глазах одного поколения превратился в «изнасилование постфактум», «харрасмент» и «миту». Предрассудки, оказалось, были умнее и адаптационно полезней для человека как индивида и вида, чем мнимая рациональность.
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
Роджер Скрутон.
Наконец оригинальную интерпретацию Скрутон дал ключевому тезису беркианского консерватизма, пониманию общества как партнерства между живыми, умершими и не родившимся. Все революционные доктрины, начиная с Руссо, базируются на принципе «диктатуры живых», разрушающих наследие ушедших и растрачивающих наследство будущих. Принцип наследственности, преемственности, традиции, по Скрутону, – это единственная гарантия связанности общества во времени. Тот факт, что живые уважают волю и дело умерших – тех, кого уже нет, это единственная гарантия для тех, кто ещё не родился, что будут уважены и их интересы.
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
Казалось бы, идеи Скрутона должны были быть востребованы в 1980-е, когда у власти находились консерваторы во главе с Маргарет Тэтчер. Однако рыночный фундаментализм Тэтчер и социальный консерватизм Скрутона не совпадали. Он, уважал «дочь бакалейщика» за её решительное неприятие коммунизма, за евроскептицизм и за то, что Фолклендская война заставила британцев ощутить чувство гордости, но совсем не разделял культа успешного среднего класса, который думает только о пополнении своего банковского счета. Тэтчер заявляла «Общества не существует». Скрутон, напротив, постоянно напоминал, что единственное, на чем держится консервативная партия в Британии – это чувство «мы» простых людей.
«Не все эти люди являются средним классом, не все процветают, не все привержены мысли, что экономика есть единственная ценность. Когда политики обращаются к ним с вопросами «Как нам восстановить экономику?», «Как нам реформировать систему образования?», «Как нам наиболее справедливо обеспечить пенсионеров?», единственное слово, которое имеет к ним отношение, это «мы». Кто «мы» такие? что объединяет нас? как нам оставаться вместе и продолжать нести бремя принадлежности к сообществу? Ведь консерватизм – это проблема национальной идентичности. И только в контексте первого лица множественного числа все подобные вопросы (включая экономические) имеют смысл и доступны для обсуждения в рамках демократии».
Скрутон охотно отвечает на популярные вопросы – экологии, прав животных и т.д. – и его ответ неизменно остроумен и консервативен. Например на идею наделить животных гражданскими правами он дал последовательный и убийственный ответ: Гражданские права могут быть только у того, кто способен разумно исполнить гражданские обязанности. Животное не может платить налоги, пойти на войну, голосовать, мало того, от него нельзя даже требовать соблюдения уголовных законов, хищники не могут не убивать, а значит никакими правами животное обладать не может.
Тот же принцип Скрутон, и это особенно выбесило леваков, применяет и к мигрантам. Он отмечает, что большинство мигрантов прибывает в Европу из стран, где не существует нации в европейском смысле слова, где социальная солидарность людей основана на верности своей малой общине или же исламской умме. И, разумеется, не зная, что такое европейская нация, эти мигранты не могут в неё влиться, стать её частью, сохраняют полную приверженность своим культурам, от локальной деревенской до глобального джихада. Поэтому рассчитывать, что мигранты могут просто приехать и влиться в европейские общества нет никаких оснований – и левацкие деятели это отлично знают. Мигранты нужны им не для того, чтобы пополнить европейские нации, а для того, чтобы их разрушить.
Скрутон последовательный британский националист и защитник европейских ценностей, понимающий Европу не как «Евросоюз для мигрантов», а как уникальную цивилизационную идентичность, разрушаемую толерантностью и нашествиями. Многими он воспринимается как идеолог правого сопротивления в Европе и Брэкзита (хотя, в отличие от большинства европейских правых кажется не испытывает никакой симпатии к Путину, да и о России практически не говорит – что поделать, русофобия у «джентльменов» в крови). И именно поэтому, с целью уничтожить столь важный для правых интеллектуальный авторитет, и развернута нынешняя кампания травли, перед которой слабое правительство Мей по сути капитулировало.
Скрутон чрезвычайно неудобен тем, что последовательно, при этом с английским парадоксальным юмором, защищает принцип единства и объективности истины. «Авторы, которые утверждают, что истины не существует, или она относительна, тем самым предлагают не верить им самим. Так и не верьте!» – иронизирует Скрутон, невольно оказавшийся сейчас в роли другого защитника объективной истины, Сократа.
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
В 2015 году Скрутон выпустил книгу «Дураки, мошенники и поджигатели: мыслители новых левых» в которой буквально по косточкам разобрал ключевые для левацкого дискурса фигуры, такие как Дьёрдь Лукач, Юрген Хабермас, Жак Лакан, Жан Поль Сартр, Луи Альтюссер, Жак Деррида, Славой Жижек, Эрик Хобсбаум и другие. В этой книге Скрутон вынес настоящий приговор левому либеральному дискурсу, показав его тоталитарный по природе характер:
«Люди, заменившие истину консенсусом, без промедления отличают верный консенсус от ложного. И верный консенсус неизбежно оказывается на «левой стороне». Поэтому, когда Рорти говорит «мы», он решительно исключает всех консерваторов, традиционалистов и реакционеров. Только либералы могут принадлежать к «мы»; точно также, только феминистки, радикалы, гей-активисты и антиавторитаристы могут использовать деконструкцию; только противники «власти» могут использовать техники морального саботажа, разработанные Фуко; и только «мультикультуралисты» могут использовать критику ценностей Просвещения Эдвара Саида. Неизбежный вывод таков, что субъективизм, релятивизм и иррационализм служат не для того, что включить все мнения, но строго для того, чтобы исключить мнения людей, верящих в старые авторитеты и объективные истины…
После идентификации вас как «правого» вы оказываетесь вне области аргументов; ваши взгляды иррелевантны, ваша личность дискредитирована, ваше присутствие в мире ошибка. Вы не оппонент, с которым можно спорить, но болезнь, которую нужно избегать. Таким был мой опыт и таков опыт всех диссидентов, которых я знаю. Если книги правых авторов и замечаются левыми рецензентами (а в академическом мире левачество рецензентов — норма), то лишь для того, чтобы отправить их в корзину».
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
Осенью 2017 Скрутон «засветился» в качестве одного из соавторов «евроскептического» философского манифеста: «Европа, в которую мы можем верить», который вызвал ответную волну либеральных истерик, включая одиозный январский манифест либералов «Боритесь за Европу», написанный обагрившим руки в крови жителей Донбасса Бернаром Анри Леви, и подписанный такими показательными персонажами как Светлана Алексиевич.
В XXI веке Сократа не напоили бы цикутой, а всего лишь подняли бутылку шампанского (именно так, бутылку, из горла) за удачно провернутую провокацию по его увольнению с должности правительственного советника. Подобным образом поступил левацкий журналист Джордж Итон после того как своим интервью в журнале «New statesman» сумел нанести удар по репутации британского философа-консерватора сэра Роджера Скрутона.
Крупнейший британский интеллектуал и один из самых видных живущих ныне консервативных мыслителей дал по старой памяти интервью журналу, в котором когда-то писал колонки о том, как научиться разбираться в вине. Темой обсуждения была политика и Скрутон выложил интервьюеру всё, что думает, а думает он не вполне политкорректные с точки зрения современной западной толерантной повестки вещи.
Что же именно сказал Скрутон?
Что термин «исламофобия» придумали активисты тесно связанной с террористами организации «Братья мусульмане» (признана Верховным судом РФ террористической организацией), чтобы замять обсуждение подлинных проблем, связанных с развернутым исламскими фундаменталистами террором.
![](https://100knig.com/wp-content/plugins/trx_addons/components/lazy-load/images/placeholder.png)
Что коммунистическое правительство делает из китайцев одинаковых роботов.
Что премьера Венгрии Виктора Орбана нельзя осуждать за его антимигрантскую политику, так как «венгры были чрезвычайно встревожены внезапным вторжением огромных племен мусульман-кочевников с Ближнего Востока».
Что травлю венгерского премьера ведет международная империя одиозного финансиста Джорджа Сороса и именно Сорос пытается представить противостоящего ему Орбана «антисемитом».
Иными словами, Скрутон говорил очевидные и общеизвестные в свободной части мира, будь то Россия, Венгрия или сегодняшняя Италия вещи. Не то в Британии.
Журналист превратил интервью в серию «твитов», где отдельные высказывания, вырванные из контекста и в самом деле звучали довольно оскорбительно.
Например высказывание Скрутона о Соросе было подано Итоном так: «О венгерских евреях: «любой, кто думает, что империи Сороса нет в Венгрии, просто не знаком с фактами». Всем понятно, что Скрутон говорил о финансовой империи Сороса – крысеныш пера создал у читателей впечатление, что Скрутон называет «империей Сороса» еврейское население Венгрии.
Или: «Роджер Скрутон о китайцах: «Каждый китаец – это своего рода копия другого китайца и это очень страшно». Позднее Итона вынудили признать, что, «по соображениям места», он сократил подлинные слова: «Они создают роботов из своих собственных людей, так как всеми способами их ограничивают. Каждый китаец – это своего рода копия следующего, и это очень страшно».
После того как пришло сообщение об увольнении Скрутона Итон (истинный образец новой «журналистской этики») поместил у себя в инстаграме фото на котором хлещет шампанское прямо из горла в знак победы над «правым расистом и гомофобом». Британский консервативный журналист Дуглас Мюррей подробно разоблачил подлоги Итона , после чего тот струсил и инстаграмную торжествующую фотографию убрал.
Под давлением выступлений толерантной публики против «отвратительного исламофоба, юдофоба и гомофоба» британское правительство уволило Скрутона с поста председателя комиссии по новому жилью, которую он возглавляет как специалист по философии архитектуры. Истерзанное нападками со всех сторон из-за Брэкзита правительство Терезы Мэй попросту решило прогнуться перед лейбористами и либеральной частью своих однопартийцев.
Отставка Скрутона, разумеется, вызвала восторг у архитекторов и застройщиков – ведь тот был категорическим противником бетонных коробок и футуристических экспериментов.
«Эстетика модернизма, с его отрицанием прошлого, его вандализацией ландшафта и городских пейзажей и его попыткой очистить мир от истории, была отрицанием также и общины, дома и общественных порядков. – подчеркивает Скрутон, – Модернизм в архитектуре пытался переделать мир так, как будто в нём не существовало ничего, кроме атомарных индивидов, продезинфицированных от прошлого и живущих как муравьи в своих металлических и функциональных панцирях».
На фоне очередной волны толерантной истерии поднявшейся после теракта в новозеландском Крайстчерче лейбористская «теневой государственный секретарь по делам женщин и равноправия» Дон Батлер потребовала, чтобы Скрутон сложил с себя рыцарский титул. «Его утверждения, что «исламофобии» не существует, сделанные спустя несколько недель после ужасного нападения в Крайстчерче, крайне опасны. Защита предрассудков, подогреваемых правительством Виктора Орбана, возмутительна» – заявила она и прибавила, что Скрутон говорит на языке «превосходства белых». Но здесь, конечно, сложнее – если должность главы правительственной комиссии зависит от министра, то рыцарство – только от Королевы и самого Скрутона, так что маловероятно, что философ откажется от столь соответствующего его консервативно-аристократической философии титула.
Бутылка шампанского за увольнение оказалась практичней цикуты. Через девять месяцев после травли, 12 января 2020, Роджер Скрутон скончался от рака. Ошибка наличия в мире правого философа была исправлена. В апреле в России умер другой крупнейший правый философ – Константин Крылов. Похоже современный либеральный миропорядок поспешно устраняет баги перед всеобщей оптимизацией.