Уильям Мак-Нил. В погоне за мощью . Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках. М., Территория будущего, 2008
Честно говоря, ожидал от этой книги знаменитого Уильяма Мак-Нила большего. Более систематичного и развернутого факторного анализа, а не ряда ярких, конечно, но фрагментарных зарисовок. Но и тем, что прочел, не разочарован. Много ценных наблюдений – и новых, и подтверждающих старые выводы.
Например, рассказ о том, что китайская бюрократия, из самых благонамеренных и гуманных соображений по сути задушило военно-техническое развитие Китая, поскольку силы прогресса были слишком аморальны и опасны – военные, которые, в случае усиления, ввергли бы страну в войну, и купцы, которые неэтично гонялись за прибылью. Разрозненная и высококонкурентная среда Западной Европы напротив породила идеальные условия для скачков военно-технического и коммерческого развития.
Великолепна мысль Мак-Нила – это указание на то, что сама по себе армия склонна к стагнации и зависанию на одном техническом уровне, противодействию прогрессу, поскольку прогресс ведет к пересдаче карт и временной утрате боеспособности. Скажем такая стагнация наблюдалась в 1815-1845 гг., когда оснащение армий не менялось, а потом наметился резкий выход, который царская Россия, бывшая военным лидером старой эпохи, прозевала чуть запоздала и поплатилась Крымской войной.
Очень часто военный прогресс движут вопреки мнению военных жадность промышленников, потребности политиков, авантюризм демагогов. Хотя самые выдающиеся результаты дают все-таки герои военного прогресса планомерно развивавшие военное дело – Мориц Оранский, создатель строевой системы, Грибоваль, создатель нового стандарта артиллерии, Мольтке, создатель нового штаба, Фишер, создатель новых военно-морских сил. Хотя на проколах того же Фишера, жадничавшего, жульничавшего, по сути обессмыслившего свои же дредноуты экономией на системах наведения, он показывает как военно-техническое развитие само себе враг.
Очень понравились попытки Мак-Нила разобраться с тем, что происходит в России – не лишенные западной неприязни к русским, но в целом искренние и довольно глубокие. Мне в частности очень понравилась его формула, что как только Россия достигает уровня европейской организации, на нее начинает работать отдача от масштаба:
“Когда Россия достигла европейского уровня организации стали сказываться преимущества обладания обширными территориями”.
Это надо заучить наизусть и повторять. Проклясть две еретических крайности: 1. поклонение азиатской и деградантной дезорганизации, 2. усмотрение в обширности территории препятствия на пути к нормальной организации. Культ “плетки” и культ “мелкоуютности” – это на самом деле один и тот же культ.
На деле пространство – решающий козырь русских. В сочетании с недонаселенностью (=свободой) этого пространства – невероятный по мощи козырь. Однако этот козырь играет только по достижении европейского (евроаммериканоювашного, если хотите) уровня организации. До этого порога – не играет и порой тянет вниз – не столько сама обширность и пустота пространства сколько то что кое-где оно все же недостаточно недонаселено. По достижении этого порога с нами не сравнится никто и ничто.
При этом Мак-Нил справедливо замечает, что Россия 18 века, базируясь на принудительном труде, была гораздо меньше восприимчива к инновациям, чем Британия или даже Франция. Технологии в Россию импортировали, причем только проверенные (не спотыкаться – это немалое преимущество отставания). Но… Россия давала невероятную отдачу от масштаба и в условиях относительно стабильной технической ситуации 19 в. всегда была в выигрыше. Её подрезали технологические скачки второй половины 19 начала 20 вв. Но и то она быстро догоняла.Может ли Россия быть действительным “точечным” инновационным лидером? Такое притязание у нас есть, но непонятно насколько реалистичное (я не о национальном мифе, а о суровой холодной и злой реальности, где инновационный и внедренческий потенциал России увы гораздо скромнее). Но вот не поддержание оргструктуры которая обеспечивала бы быстрое внедрение инноваций и обеспечение “пространственной отдачи” от них – это, конечно, абсолютный провал нынешней эпохи.

Цитата:
Прежде чем обратиться к изучению процесса обретения Пруссией
превосходства на суше, стоит уделить внимание двум другим побоч-
ным продуктам опыта применения нового вооружения в Крымской
войне. Первым было применение способов массового производства
огнестрельного оружия, ставшего реакцией на неспособность ста-
рых ремесленных мануфактур Бирмингема и Лондона удовлетво-
рить внезапно возникший ввиду войны с Россией спрос. Изготовле-
ние стрелкового оружия долго считалось гильдийным ремеслом мно-
гочисленных специалистов. Каждый оружейник выступал в качестве
субподрядчика для предпринимателей, в свою очередь, получавших
у государства контракт на поставку определенного количества гото-
вых ружей. Правительственные инспектора проверяли соответствие
каждой детали определенным параметрам, а арсенал в Вулвиче ино-
гда за свой счет проводил сборку оружия. Эта система достаточно
успешно вынесла напряжение периода наполеоновских войн, хотя
британским оружейникам (как и французским) понадобилось два де-
сятилетия спроса военных лет, чтобы достичь наивысших показате-
лей производительности.
В 1854 – 1856 гг. никто уже не желал ждать, пока тысячи ремесленни-
ков приспособятся к новому уровню спроса. Проблема в Великобри-
тании обострялась проходившим в то время мучительным переходом
к новой системе Минье. Старые методы и традиции железообработ-
ки, приспособленные для производства практически не изменив-
шейся со времен герцога Мальборо «Смуглянки Бесс» не могли до-
стичь уровня точности, необходимой при производстве новых вин-
товок. Однако когда инспектора попытались ужесточить контроль,
забраковывая плохо изготовленные детали, это привело к серьез-
ным конфликтам с ремесленниками. Кроме того, внезапно возрос-
ший благодаря началу Крымской войны спрос в глазах производите-
лей виделся золотой возможностью обогатиться, повысив расценки.
В результате радикальных изменений в устоявшейся рутине и ожида-
ниях оружейный бизнес претерпевал бесчисленные задержки прак-
тически на каждой стадии производства. В период, когда страна нуж-
далась в возросшем количестве более качественных ружей, их произ-
водство напротив, снизилось.
Возмущение как в правительственных кругах, так и за их преде-
лами убедило власти в необходимости принятия решительных мер,
способствующих увеличению объема выпуска ружей и повышению
их качества. Благодаря знанию альтернативной модели руководство
Вулвичского арсенала было готово к подобному повороту. Она назы-
валась «Американской системой производства», поскольку была раз-
работана в 1820 – 1850 гг. на Спрингфилдском арсенале (Массачусетс)
и среди частных производителей стрелкового оружия в доли-
не р. Коннектикут. Основным принципом было использование ав-
томатических или полуавтоматических фрезерных станков для про-
изводства деталей заданных размеров.
Эти машины производили взаимозаменяемые части, так что винтовка могла быть собрана без
дополнительных шлифовки и пригонки, необходимых при менее
точном ручном производстве. Разумеется, фрезерные машины стои-
ли дорого и призводили куда больше отходов, нежели опытный ма-
стер с молотком и напильником. Однако в условиях объемного спро-
са на ружья и экономики массового производства автоматические
устройства окупались многократно.
Методы американцев стали известны англичанам благодаря Ве-
ликой выставке 1851 г., на которой Сэмюэль Кольт продемонстриро-
вал свои револьверы и взаимозаменяемость их частей путем разбор-
ки нескольких экземпляров, перемешивания частей и затем сборки
боеготовых образцов.
Таким образом, когда в первые месяцы Крымской войны возрос-
ло число задержек и срывов, многие в Великобритании уже знали
о достижениях американцев; и специальный Комитет по стрелково-
му оружию рекомендовал создание нового завода в Энфилде на ос-
нове американской системы производства. Работы начались в 1855 г.,
однако выписанное из Соединенных Штатов необходимое оборудо-
вание не было полностью установлено до 1859 г. — т. е. через три года
после окончания Крымской войны.
Автоматизация не ограничилась лишь ввозом американских стан-
ков для изготовления винтовок. Специально разработанные машины
стали производить на Вулвичском арсенале по 250 тыс. пуль Минье
в день; еще одно устройство производило в день 200 тыс. патронов,
объединяя в целое пулю и пороховой заряд.
Массовое производство также не могло оставаться монополией государственных арсе-
налов — частное производство огнестрельного оружия последовало
их примеру. Чтобы оплатить дорогостоящее новое оборудование,
прежде независимые подрядчики в 1861 г. объединились в Бирмин-
гемскую компанию стрелкового оружия. Шестью годами позже по-
добное слияние привело к созданию Лондонской компании стрелко-
вого оружия. Таким образом, государственный заказ распределялся
между Энфилдом и двумя новосозданными современными частными
оружейными предприятиями в соотношении, в некоторой стрепени
определяемом политическим лоббированием и отчасти
— желанием чиновников создать необходимые резервные мощности на случай,
если новая война внезапно потребует быстрого увеличения объема
производства винтовок. Эти две частные фирмы в основном сущест-
вовали за счет продажи спортивного оружия частным покупателям
в Великобритании и за рубежом, но в то же время принимали зака-
зы и от иностранных правительств.
Правительства других стран Европы также осознали возможно-
сти новых машин в массовом производстве необходимого стрел-
кового оружия. К 1870 г. Россия, Испания, Турция, Швеция, Дания
и Египет последовали британскому примеру, закупив американское
оборудование для производства винтовок. Льежские оружейники
в Бельгии основали новую компанию для того, чтобы импортиро-
вать американские станки. В 1854 г. это виделось единственным спо-
собом выполнить британский заказ на 150 тыс. винтовок, так как
производство в самой Великобритании запаздывало
Итогом стали значительные перемены в европейском оружейном
предпринимательстве. Кустарные способы отмерли, а установка но-
вых машин в государственных арсеналах сократила веками основы-
вавшийся на льежском производстве оружейный бизнес до сравни-
тельно незначительных объемов.
Еще одним последствием было нижеследующее. До 1850-х измене-
ния в конструкции выдаваемого сотням тысяч солдат стрелкового
оружия были затяжным и однозначно затруднительным предприяти-
ем (почему европейские мушкеты и оставались почти неизменными
150 лет). В автоматизированном производстве для выпуска сотен ты-
сяч винтовок нового образца в год достаточно было изготовить но-
вые шаблоны. Быстрота перехода целой армии на новый вид ружья
стала зависеть от времени, необходимого для обучения солдат обра-
щению с ним. Таким образом, перед дальнейшим совершенствовани-
ем стрелкового оружия распахнулись двери
— что предполагало пересмотр всех тактических правил и наставлений по обучению пехоты.
Трудности внесения изменений в конструкцию огнестрельного ору-
жия при сохранении ремесленного способа производства стали болез
ненно ощутимыми для пруссаков после 1840 г., когда король Фридрих-
Вильгельм решил начать перевооружение армии казнозарядными вин-
товками. Первоначальный заказ предполагал поставку 60 тыс. ружей;
семью годами позже разработчик этого оружия Иоганн Николас фон
Дрейзе смог достичь на своих заводах общей производительности все-
го в 10 тыс. единиц в год, а контроль за качеством не поспевал обеспе-
чить их надлежащую проверку. Поскольку прусская армия вместе с ре-
зервами насчитывала 320 тыс. чел., на переход с мушкетов на казноза-
рядные ружья при подобных темпах производства потребовалось бы
более 30 лет. Неудивительно, что в 1854 г. пруссаки решили вложить
деньги в переделку имеющихся мушкетов в нарезные ружья и произ-
водство пуль Минье — переход, потребовавший всего двух лет!
В то же время и король Пруссии, и его военные советники были
достаточно твердо убеждены в превосходстве казнозарядных ружей,
чтобы продолжать их производство. Путем перевода трех государст-
венных арсеналов на производство ружей новой конструкции уда-
лось достичь уровня 22 тыс. винтовок в год. В результате «игольча-
тые ружья» Дрейзе (как их зачастую называли) еле успели поступить
на вооружение всей прусской армии, чтобы пройти первое и зре-
лищное испытание в сражении против австрийцев. Для заверше-
ния перехода с дульнозарядных на казнозарядные ружья потребо-
валось 26 лет — неудивительно, что в подобных условиях государства
с xvii в. предпочитали не вносить изменений (кроме самых незначи-
тельных) в конструкцию огнестрельного оружия.
Для сравнения — в 1863 г., (через четыре года после начала производства) арсенал Эн-
филда произвел 100370 винтовок — и это в условиях мирного времени
без принятия чрезвычайных мер по увеличению объема производст-
ва. Когда Франция в 1866 г. и Пруссия — в 1869 г. решили перевоору-
жить свои войска новыми винтовками, каждой из них понадобилось
всего четыре года (включая долгие месяцы на разработку и установку
необходимого оборудования) для выполнения намеченного.