Не так давно на полках книжных магазинов я заметил увесистый том под названием «Пелопонесская война» за авторством Дональда Кэйгана. Знаменитый американский историк из Йельского университета и один из отцов ястребиного неоконства, свёкр небезызвестной Виктории Нуланд, той самой, которая с ходила с печеньками на Майдан, Кэйган написал историю самой страшной войны в истории Древней Греции, по сути подорвавшей ее независимость.

В этой войне схлестнулись демократические Афины, богатые, культурные и, как пишут в учебниках «олигархическая Спарта – отсталая, дремучая, солдафонская».

Спарта победила.

Когда не так давно отставной британский премьер Борис Джонсон в очередной раз сравнил Америку, Британию и НАТО с Афинами, а Россию со Спартой и начал рассуждать о противостоянии их демократии и нашей якобы диктатуры, я воскликнул: «Идиот, что ты несешь? По логике твоего сравнения Запад обречен потерпеть полное поражение – НАТО будет распущено, все американские оборонительные сооружения – срыты, авианосный флот уничтожен, в важнейших столицах будут править российские наместники… Не. Ну мы не против, конечно».

Вот книга Кейгана – это подробный и немного занудный рассказ о том, как это произошло.

Но лучше, все-таки, читать не копию, а оригинал из которого мы знаем большую часть информации о пелопонесской войне – «Историю» афинянина Фукидида. Лет двести назад образованный человек не мог считать себя таковым, если он не читал Фукидида хотя бы в переводе, а лучше в греческом оригинале.

Фукидид был крупным афинским полководцем, но он принадлежал к группе умеренных консервативных демократов, а потому захватившие власть в ходе войны радикальные демократы его изгнали. Вдали от родины, имея возможность наблюдать за делами и афинян и спартанцев он и решил составить труд о важнейшей войне своего времени. Фукидид умер не дописав свою книгу, но его труд продолжил другой афинянин, ученик Сократа Ксенофонт, в своей книге, тоже называющейся «История», рассказавший чем все закончилось.

Фукидида в современной политической тусовке чаще всего вспоминают благодаря «ловушке Фукидида», термину американца Грэхема Аллисона. Мол большие войны чаще всего происходят из-за того, что усиливающаяся держава бросает вызов текущему гегемону и тот решает ее подрезать на взлете. Все это говорилось к тому, что Штаты пугает усиливающаяся мощь Китая и они однажды начнут против Пекина войну. Мол именно так случилось со Спартой и Афинами. Хотя как раз книга Кэйгана, помянутая выше говорит о том, что это не так.

На самом деле война началась из-за того, что Афины всех За-Дол-Ба-Ли. Опираясь на свой флот и свою мощную торговлю, крича о том, что именно афиняне спасли Грецию от Персов и пропагандируя свою демократию, Афины очень скоро утомили большую часть греческих полисов.

Ведь свой морской союз, НАТО тогдашнего времени, они использовали для ограбления союзников – на эту тяжелейшую дань и построены были шедевры афинского Акрополя включая знаменитый Парфенон.

Сами афинские лидеры отлично понимали, что их власть – это тирания. Именно такие слова вкладывает Фукидид в уста лидера Афин – Перикла (напомню, древнегреческие и римские историки сочиняли речи своих персонажей, так что конкретные формулировки почти наверняка принадлежали не Периклу, а Фукидиду).

«Ваше владычество подобно тирании, добиваться которой несправедливо, отказаться же от нее — весьма опасно» – говорит Перикл у Фукидида. И еще: «Союзники не останутся спокойными и восстанут, как только мы окажемся не в состоянии сдерживать их силой».

Вот в этом и состояла настоящая «ловушка Фукидида», о которой американские политологи и знать не хотят. Поддерживать гегемонию тяжело и она становится все более невыносимой для союзников. Но отказываться от нее очень опасно. Каждый, думаю, может посмотреть на сегодняшние Штаты и на то, как они задыхаются в этой настоящей Ловушке Фукидида.

Чем еще нас учит великий историк, кроме этой ловушки? Он учит очень важным вещам, которые имеют самое прямое до нас касательство.

Вступая в длительный многофакторный стратегический конфликт трудно прогнозировать его исход, опираясь только на известные факторы и соотношение сил. Прогнозировать исход конфликта исходя из проекции первоначальной мощи участников – неверно.  Происходящие  в ходе конфликта события вполне могут критически влиять на соотношение сил. Могут появляться новые участники, меняющие расклады, могут происходить военные и природные катастрофы. Существенное влияние могут оказать внутриполитические процессы в одной или всех сторонах.

Одним из важнейших преимуществ для одной из сторон является защищенность системы от неспрогнозированных событий.  Фукидид и Ксенофонт рассказывают о том, как стаи черных  лебедей буквально заклевали Афины, поскольку степень их устойчивости к нежданчикам была близка к нулю, город был раздираем и партийной борьбой, и заговорами, и интригами, и просто шизой черни на народном собрании. В конечном счете Афины убила гражданская война, а Спарта их просто уже дожевала.

Перикл, планируя войну против Спарты, думал, что Афины опираясь на свой мощный флот и не ввязываясь в сухопутные сражения постепенно задушат Спарту и ее союзников экономической блокадой. Поэтому он эвакуировал население вокруг Афин и отсиживался за крепостными стенами. И не учел того, что от скученности началась эпидемия, от которой умер и сам Перикл. А дальше ситуация в Афинах покатилась по наклонной.

Власть в городе захватили радикальные демократы, подстрекавшие толпу на народном собрании. Умеренных зажиточных людей просто не слушали. Юный демагог и педераст Алквивиад предложил афинской толпе прекрасный план – а давайте завоюем остров Сицилия снабжающий половину Греции хлебом и станем сильнее всех.

Однако когда афиняне снарядили сицилийскую экспедицию, то то ли сам пьяный Алквииад, то ли его враги, разбили статуи бога Гермеса, то есть совершили кощунство. Алкивиаду начал угрожать суд и он не полагаюсь на постоянство настроений народа… сбежал к спартанцам, став натравливать их на родной город. Афинян на Сицилии при помощи спартанцев разбили и тысячи граждан погибли или продали в рабство.

В Афинах началась настоящая гражданская война. Власть захватывали то одни, то другие, тот же Алкивиад несколько раз менял сторону.

Последним актом безумия, описанным уже у Ксенофонта, стала история о том как афинское народное собрание осудило на смерть командующих разбивших спартанцев в морской битве. Их на народном собрании обвинили в том, что они не подобрали трупы погибших афинян и тем самым совершили святотатство, и… казнили. Единственного человека, который пытался спорить с этим безумным решением звали Сократ, но его не послушали. В следующий раз одерживать победу никто не захотел и Афины были полностью разбиты. Побеждены своей же демократией.

А вот спартанская система обладала очень высокой степенью стрессоустойчивости. Вывести её из равновесия не могло ничего. Единственной роковой уязвимостью Спарты была малочисленность настоящих спартиатов, которая мешала Спарте масштабировать себя так, как без проблем масштабировал себя Рим и как, теоретически, могли бы масштабироваться Афины. Но это имело значение для полноты успеха, а не для краха. Римом Спарта не стала, но вот великолепные Афины победила. Именно потому, что спартанская воля, спартанская дисциплина, идея приоритета целого над частным делали Спарту очень устойчивой к атакам черных лебедей.