Двадцать пятый фильм эпопеи о Джеймсе Бонде – классический памятник торжествующей сейчас в Голливуде, как и всюду на Западе «cancel culture». Он весь состоит из отмен. Отменяются позывные, отменяются герои, отменяется, наконец, сам бондовский канон в его фундаментальных правилах, делавших Бонда ДжеймсБондом.

На протяжении всего фильма постаревшему Бонду, лишенному позывных 007 пытаются объяснить, что он устарел, времена теперь новые, места в них ему не найдется, то есть он подлежит отмене. Однако в отмене этой есть изрядная доля ирония и скрытого насмешливого саботажа всей этой diversity. Новая чернокожая агентка 007 в исполнении Лашаны Линч, занявшая место Бонда, оказывается совершенно профнепригодна. Нет ни одного задания, которое она бы не залажала.

Её единственное достоинство – то, что она черная черная, к удовольствию черных расистов, которые принялись травить таких актеров как Уилл Смит за то, что они недостаточно черные, черные якобы «комфортные для белых». Эта профнепригодность новой агентки всячески подчеркивается сценарием. Она всюду опаздывает и ничего не делает правильно. Единственное её разумное решение – отказ от позывных «007» и возвращение их Бонду.

Перед нами явно не просто творческая неудача, а сознательное решение сценаристов и продюсеров. У Бонда ведь была уже чернокожая девушка в фильме с названием почти идентичным нынешнему: «Умри, но не сейчас». Её исполняла Халли Бэрри и всё у той черной девушки было на месте и отлично получалось. Новая темнокожая Маннипенни тоже не вызывает особого дискомфорта. Героиню Лавшаны Линч явно показывают, как протащенную по расовой квоте с прозрачным намеком на то, что из этого не получится ничего хорошего.

Старого доброго голубоглазого блондина Бонда приходится с извинениями вернуть на место. Правда только для того, чтобы убить. А заодно убить и его вечного врага Эрнста Ставро Блофельда, гибнущего буквально от руки своего брата, а вместе с ним и весь «Спектр». За два часа экранного времени был уничтожен практически весь мир классической бондианы.

Фактически, последний фильм о Бонде повторил мораль псевдодетектива «Достать ножи», в котором были задействованы те же актеры – Даниэл Крейг и Ана де Армас: старого доброго белого мужчину все равно заместить не удастся, поэтому если хотите занять его место, он сам должен убить себя. Мол понимаем, Джеймс, что парень ты хороший, что без тебя никак, что чернокожая сменщица не тянет, но времена такие, новые. Время-не время, а умирать тебе придется.

Однако не так страшна смерть, как то, что после тебя останется вдова. В фильме «На секретной службе Её Величества» Бонд остался вдовцом. Теперь роли поменялись, а заодно рухнула сама основа бондовского канона: Девушка Бонда в каждой серии должна быть новая. Судьба прошлой нас просто не должна интересовать.

Исключение из правила было только одно – в «Докторе Ноу» и «Из России с любовью» был фоновый персонаж Сильвия Тренч, сыгранная Юнис Гейсон, однако она никогда не была главной Девушкой Бонда, по сути это фоновый персонаж. Еще в «Человеке с золотым пистолетом» и «Осминожке» двух разных девушек сыграла одна и та же актриса. На этом всё.

Сама суть Бондианы как грандиозного киноманифеста послевоенной западной цивилизации в торжествующем гетеросексуальном промискуитете, в безграничной доступности женских тел для её истинного представителя – настоящей Машины-Убийцы и в то же время истинного джентльмена.

Даже добавление Бонду-Крейгу сквозной темы страданий по Веспер Линд не разрушало канона. Сама героиня Евы Грин, сумевшая стать чем-то гораздо большим, чем Девушка Бонда, честно гибла в конце «Казино Рояль» и дальше появлялась только как воспоминание, источник душевных страданий, и содержимое не без грохота взрывающейся могилы. В реальной же жизни Бонд не может ограничиться какой-то одной женщиной, это его просто убьет. Так и случилось.

Потомственная французская кинономенклатурщица Леа Сейду – не та Девушка Бонда, которую очень хочется видеть на экране в первый раз, а для второго она и вовсе невыносима. Однако в «Не время умирать» за Бондом продолжает волочиться всё та же что и в предыдущем фильме «Спектр» психотерапевт Мадлен Суонн. А за ней тащится и прошлое её отца, штатного киллера «Спектра» Уайта.

Однако история Мадлен в новом фильме плохо согласуется с её же историей в предыдущей и сюжет получается подчеркнуто абсурдным (сценарий «Не время умирать» один из самых нелогичных во всей бондиане). После того, через что прошли Бонд и Мадлен в «Спектре», та легкость, с которой он готов её заподозрить и расстаться с нею выглядит попросту глупо.

Ну ладно, расстался и расстался, если бы она не появилась снова. Но Мадлен появится, да еще и с прицепом по имени Матильда (Матильда, Леон! Матильда!). В итоге она еще и останется вдовой Бонда. После Рей Палпатин – «вдовы Кайло Скайуокера» этот бал кинематографических вдов уже изрядно утомил, поскольку опять же совершенно прозрачен его кинематографический смысл: мужчина должен умереть, чтобы его наследство досталось “Сильной Женщине ТМ”.

Единственным коротким всплеском классической бондианы в фильме стало появление Аны де Армас в короткой и довольно утрированной роли кубинского агента ЦРУ Паломы. Относительно неё мучит только один вопрос: впадет у неё в итоге грудь из декольте, или не выпадет,

И вот по тому как великолепна, соблазнительна и воинственна Палома, по тому как от нее потянуло сладким запахом старой доброй бондианы, мы понимаем простую истину времен Холодной Войны: в старых бондовских трюках по прежнему заключена огненная соблазнительность. Это был наивный и радостный кинематографический цирк, который можно было предъявлять зрителю бесконечно, меняя только декорации и средства передвижения. 

Классический Бонд был «от и до» продуктом послевоенного «золотого тридцатилетия», 1945-75 гг., который на Западе характеризовался высоким уровнем жизни, любовью к этой жизни, наслаждением всеми дарами технической цивилизации, ранним туристическим глобализмом и щекочущей нервы остротой глобального противостояния капитализма и коммунизма в условиях когда наличие ядерного порога не позволяло зайти в этом противостоянии слишком далеко.

Бонд, конечно, иногда выполнял задания, направленные прямо против СССР. Сильным антисоветский заряд был в фильмах, имеющих связь с романами Яна Флеминга, особенно «Из России с любовью», в котором задан классический архетип для целого кластера западных шпионских историй: русские мужчины омерзительны, русские женщины прекрасны, задача суперагента, в котором воплощен западный дух, состоит в том, чтобы склонить русскую женщину к предательству и переходу на сторону Запада, как это делают Татьяна Романова в бондиане и Наташа Романофф – Черная Вдова в комиксах «Марвел».

Однако в целом Бонд был хранителем Большой Игры эпохи Холодной Войны, не давая всевозможным слишком серьезным маньякам столкнуть сверхдержавы между собой. Цель Бонда в подавляющем большинстве фильмов состоит в том, чтобы оттащить человечество от ядерного порога как можно дальше. Ради этой цели он охотно сотрудничает даже с «КейДжиБи».

Высшей точкой этого сотрудничества стал своеобразный «ритуальный брак» Бонда с Аней Амасовой в «Шпион, который меня любил», снятом на излете Разрядки.

Бондиана была своего рода самонаслаждением (с элементами самоуслаждения) Запада времен его расцвета и в новом мире «цифровой бедности», где идет исключительно битва при закрытых дверях и борьба жизни с черт-знает-чем, смокинг Агента-007 изрядно пообтрепался.

Попыткой обновления стал серьезный Бонд с Даниэлом Крейгом, покусанный боевиками о Джейсоне Борне – подражание заставило подражать себе оригинал. Все фильмы с Крейгом отличал повышенный драматизм, попытки показать переживающего и страдающего Бонда, а не совершенную машину для убийств модели «Джентльмен».

Если раньше Бонда пытали, но тефлоновый герой был неуязвим, теперь он обрел телесность, причем отчасти с садомазохистским гомоэротическим оттенком.

Иногда этот страдающий Бонд получался удачным, как в «Казино Рояль» и «Скайфол» (правда драму второго фильма вытянули на себе Хавьер Бардем и бесподобная Джуди Денч), иногда убого, как в «Кванте милосердия» и особенно «Спектре». По сравнению с последним фильмом «Не время умирать» смотрится не то, что повеселее, но динамичней и эмоционально богаче.

«Не время умирать» имеет одни из лучших начальных сцен в бондиане. Расправа человека в маске над девочкой и девочки над человеком в маске, великолепные пейзажи итальянской Матеры как фон для классической бондовской погони. Затем следует уморительная сцена на вечеринке «Спектра» на Кубе. Остров Свободы, кстати, превращен в натуральный бордель эпохи Батисты, (причем не Дэйва), где ничего не напоминает о революции, кроме одинокого Че Гевары на стене.

Однако рваный и нелогичный сценарий сцена за сценой начинает пережевывать обнадеживающе начинавшийся фильм. Особенно удручает Сафин в исполнении Реми Малека – один из самых слабых и жалких суперзлодеев с которыми случалось встречаться Бонду. Единственное объяснение, которое можно найти этому персонажу, – всё тот же тихий саботаж повестки diversity, поскольку знаковая роль Малека это, конечно, Фредди Меркюри, в свете чего жесты и кривляния его Сафина начинают фонить небинарностью. Зато на роль «хорошего гея» в повесточной логике был предсказуемо назначен главный технолог бондианы Q, ожидающий загадочного «его» на романтический ужин готовя паровые овощи в компании безшерстного сфинкса…

Однако главная проблема «Не время умирать» не “повестка”, а то, что в заключительном фильме крейгианы в страдающего и уязвимого Бонда слишком переигрывают. Он превращается в обычного героя посредственного боевика – шантаж детьми, жертва собой, слезливые разговоры на прощание. Это уже не Бонд, не Джеймс Бонд. Смерть Бонда – еще одно нарушение канона. Бонд не должен умирать, это противоречит всей логике бондианы. Воскресить его с новым актером после этого практически нереально, любое дальнейшее развитие событий, кроме предельно абсурдного воскресения Крейга, переварить будет невозможно.

Безжалостная отмена постаревшего Бонда, безжалостная отмена фундаментальных принципов канона (ротация девушек, бессмертность Бонда) – всё это сопровождается еще и крайне вонючей русофобией. Куда там смешным, но, в сущности, милым генералам Гоголям. Старая бондиана была в целом скорее клюквенной, чем русофобской.

Финал «Не время умирать» разворачивается на заброшенной (то есть тоже отмененной) советской морской базе, слегка отдающей фильмом “Дау”, украшенной гербом СССР и кириллическими надписями. Женщины в русофобски повязанных косынках, охранники злодея обряжены в отсылающую к российской форму.

На этой базе явно работают русские рабочие-рабы во главе с русским перебежчиком-биохимиком Обручевым (ну хоть не Ломоносов – и на том спасибо).  Основной вывод, который должен сделать зритель, посмотрев эту ленту – русские всегда связаны с ядами и отравой, что логично для ленты, создававшейся на пике истерии вокруг Скрипалей и «Новичка». Даже странно, что в кадре ни разу не показали Солцберецкий собор.

Русский ученый угрожает негритянке-сменщице Бонда геноцидом населения Западной Африки, за что немедленно предается страшной смерти. Мол, именно русские больше всего хотят зла Африке. Намек Евгению Викторовичу понятен и, я думаю, он отомстит.

Попутно мы узнали главную страшную тайну Бонда: за 70 лет противостояния русским он не то, что не выучил язык потенциального противника. Агент 007 не научился хотя бы разбирать буквы кириллицы. А ведь знал бы буквы – жил бы…