Перейти к содержанию Перейти к боковой панели Перейти к футеру

Татьяна Павлова. Кромвель

Татьяна Павлова Кромвель / “Жизнь замечательных людей” / М., Молодая Гвардия, 1980
Первой английской революции (которые сами англичане предпочитают именовать смутой или мятежом) в нашей историографии не повезло. Более всего писавший на эту тему Барг – зануден чуть более чем полностью: “Великая английская революция в портретах ее деятелей” мучительно скучная книга к тому же наполовину посвящена маргиналам Лильберну и Уинстенли. “История английской революции” Гизо так же невероятно скучна, хотя по насыщенности фактурой её читать можно. Исключительно хорош Савин “Лекции по истории английской революции” но лишь недавно появилось его доступное хоть для столичных интеллигентов переиздание.
На этом фоне живенькая жзловская биография Кромвеля за авторством Павловой была хороша. Всё было понятно: кто, кого и чем. Главный урок, который я лично из нее усвоил, – Кромвель был никакой не революционер. Да он был пуританин, оппозиционер, фанатик веривший в свое исключительное предназначение. Но революционерами были Гемпден, Пим и прочие вожди парламента, доведшие дело до гражданской войны (по странной иронии судьбы оба умерли в 1646 – в её начале). Роль Кромвеля началась тогда и там где “революция”, строго говоря, закончилась и началась война.
В войне секрет Кромвеля был прост – под его командой была, по сути дела, тоталитарная секта, при этом скованная не только энтузиазмом, но и дисциплиной. За малейшие провинности в армии Кромвеля расправлялись очень жестоко. На английской почве повторился “эффект Густава Адольфа” 15-летней давности – армия, которая не грабит, молится и дерется насмерть.
Короля Кромвель казнил также не из революционных соображений, а просто потому что тот занимал его место. По настоящему Кромвель себя показал как отец английского великодержавия, быстро решив те проблемы, которые столетиями решали Плантагенеты, Тюдоры и Стюарты. Кромвель переломил хребет шотландцам, потопил в крови Ирландию, а главное – к общему шоку всех протестантов в мире – затеял войны с Голландией за торговое преобладание, утвердив Навигационный акт. Уже это показывает насколько мало это был религиозно партийный человек. Его индепендентство значило “верить как хочешь и плевать на всех”, в том числе и на протестантов.
Самая близкая фигура к Кромвелю это Ришелье – и тот и другой зачали и родили государство современного типа. А затем оставили его королям. Ришелье просто не пришлось для этого казнить короля. Рождающиеся новые государства на короткое время концентрировались в личности, чтобы затем вновь стать институтом. И Кромвель именно в этом ряду, рядом с Ришелье и Петром I, а не с Робеспьером и Наполеоном как думал Маркс.
Цитата:

Если в Англии в XVII веке дороги были плохи, то в Ирландии они вообще никуда не годились. Даже летом по крутым, неприступным горам, чавкающим трясинам болот, через разлившиеся русла рек трудно пробираться. Если климат в Англии был сырой и нездоровый – лето 48-го года лучшее тому доказательство, – то в Ирландии климат был намного хуже. Сырость не проходила никогда, она пропитывала дома, одежду, обувь, липкой изморосью оседала на стволах орудий, почву делала зыбкой и неверной. Еще в Дублине Кромвель почувствовал себя неважно – все-таки пятьдесят лет стукнуло ему в апреле. А сейчас, когда они выступили на север, к крепости Дрогеда, где засели отряды разбитого Ормонда, стало ясно, что поход будет трудным, почти непосильным и для него, и для всей армии. Гнилостные миазмы болот, по которым шли солдаты, смешивались с тяжелыми липкими испарениями потных тел и мокрой одежды. Днем идти было душно, сырость проникала в легкие, вызывая хриплый кашель. Но шел уже сентябрь, темнело рано, и ночи были длинными и холодными, мокрая одежда не успевала просохнуть у костров. Дали себя знать первые грозные признаки эпидемий: кто-то уже лежал в лихорадке, у других распухли железки на шее, а у некоторых на теле выступили нарывы – карбункулы, причинявшие большие страдания.
3 сентября, покрыв тридцать миль, подошли к Дрогеде и начали строить укрепления на расстоянии мушкетного выстрела от стен крепости. Морем стали прибывать пушки, их установили, направив на город.
Дрогеда была, пожалуй, самой сильной из ирландских крепостей. О ней говорили: «Штурмовать Дрогеду все равно, что штурмовать ад». Река делила ее на две части: северную и южную; последняя была укреплена древними толстыми стенами не меньше 12 футов в высоту. В юго-восточном углу ее стояла церковь святой Марии, откуда можно было хорошо наблюдать за движениями неприятеля и отстреливаться. В главную, северную, часть города можно было попасть, только овладев цитаделью Милл Маунт на высоком холме, укрепленном насыпями и изгородями.
Гарнизоном командовал сэр Артур Эстон, мрачный и неколебимый ветеран-католик. Он воевал против турок на равнинах Польши. Он сражался под знаменами Густава Адольфа, а потом защищал дело Карла I при Эджхилле и Ридинге; он служил комендантом Оксфорда. В битвах он потерял ногу и теперь ходил на деревяшке. Защитники Дрогеды были почти все ирландцы и, как и Эстон, католики. Крепость могла продержаться не меньше месяца, пока полковник Голод и майор Болезнь, как мрачно шутил Ормонд, не заставят ее сдаться.
Англичане готовились к осаде тщательно – целых шесть дней. Лазутчики донесли, что в крепости около трех тысяч вооруженных защитников, но зато совсем нет артиллерии. У Кромвеля насчитывалось больше десяти тысяч человек и несколько крупных батарей. Дрогеду следовало взять во что бы то ни стало: она была ключом к Северной Ирландии. Если парламентские войска, как год назад силы Джонса, будут от нее отброшены, Ирландию им не одолеть.
К 10 сентября все приготовления были закончены, и утром, в восемь часов, Кромвель послал Эстону краткое письмо с требованием сдаться. «Сэр, – писал он, – чтобы предотвратить кровопролитие, я полагаю правильным потребовать передачи крепости в мои руки. В случае отказа вы не будете иметь оснований винить меня. Я ожидаю вашего ответа и остаюсь вашим слугой. О. Кромвель».
Как и следовало ожидать, Эстон ответил отказом. Кромвель велел сменить белый флаг в своей ставке на красный и дал сигнал к штурму.
Ударили тяжелые батареи, земля содрогнулась, пороховой дым поплыл, оседая в сыром воздухе. По древним стенам Дрогеды в двух местах побежали трещины. Весь день канонада гремела не уставая, гремела только с одной стороны – Эстону нечем было на нее ответить. Больше двухсот залпов пробили наконец толстые пятифутовые стены в двух местах. Колокольня церкви святой Марии зашаталась и рухнула.
На следующее утро канонада продолжалась. Кромвелю казалось, что она идет слишком медленно, вяло. Только после полудня брешь со стороны обезглавленной церкви приобрела достаточную ширину, и то не для кавалерии, а для пехоты. Все больше горячась и раздражаясь, Кромвель в пять часов вечера дал сигнал к атаке. Три отряда пехотинцев побежали к пробитой дыре, и видно было, как от дружной стрельбы защитников редеют их ряды, как землю устилают тела убитых и раненых. Первая атака была совсем неудачной. Ирландцы отвечали бешеным огнем со стен, из бойниц, из-за уступов разрушенной колокольни. Их пехота и кавалерия собрались у бреши, и наступавшие не могли пробиться. С большими потерями они отошли, надеясь, может быть, на то, что бой будет отложен на завтра.
Но Кромвель, еще больше раздраженный неудачей, дал второй сигнал к атаке. И снова пехотинцы, теряя людей, побежали к угловой башне, и снова их усилия были напрасны: защитники стояли насмерть. Полковник Касл, вместе с двумя другими офицерами возглавлявший атаку, был убит, ряды республиканцев смешались и в беспорядке побежали, как зайцы, обратно, оглядываясь, падая, приседая за бугорками и кустарником.
Позор, бесчестие! Это его непобедимая армия бежит – от кого? – от ирландцев, которых и за людей-то не считал доблестный англичанин. Прилив стыда и ярости бросил Кромвеля на коня: он сам поведет атаку! Он покажет им, как надо сражаться. «За мной!..»
Третья атака оказывается успешной. Защитники отбиты от бреши, они, сражаясь, отступают к цитадели Милл Маунт, кое-кто уже просит пощады, кое-кто спасается по узкому мосту в северную часть города. Ворота открыты, и «железнобокие» на боевых конях лавиной вкатываются в крепость, гремя копытами по древним камням мостовой.
Эстон со своими людьми укрепился в Милл Маунте, и Кромвель ведет туда свою кавалерию. Его ярость кипит. «Никого не щадить!» – приказывает он. Нет места жалости в этом бою. Его солдаты, его офицеры гибнут десятками, и неистовый гнев лишает его рассудка. «Око за око, зуб за зуб!» – древний клич священной книги звучит оправданием.
Горсточку людей Эстона по его приказу уничтожают поголовно; самому Эстону разбивают голову его же собственной деревянной ногой. Милл Маунт взят.
Кромвель неистовствует еще больше: он приказывает предать мечу всех, кто будет найден в городе с оружием в руках, и битва превращается в свирепую резню. Английские солдаты преследуют защитников Дрогеды в узких улицах, настигают их на мосту, и вот они уже в северной части города. Они окружают церковь святого Петра и убивают в уличном бою свыше тысячи человек. В колокольне укрылась сотня ирландцев или около того; другие засели в башенках, примыкающих к стене. На предложение сдаться те, кто спасается в колокольне, отвечают отказом; тогда Кромвель приказывает поджечь колокольню. Из церкви тащат скамьи, грудой сваливают их внизу, торопясь приносят охапки соломы, и вот уже костер охватывает священные стены, огонь лижет старые деревянные перекрытия, они занимаются, и зловещим светом пламя подымается к вечернему небу. Кто-то пытается выпрыгнуть из окон – в них стреляют; достигших земли закалывают мечами.
С наступлением ночи бой окончился; англичане потеряли всего шестьдесят четыре человека. Но убийства продолжаются на следующий день. Тех, кто укрылся в башнях, оставили на ночь под сильной охраной. Наутро из башен раздалось несколько выстрелов; два или три английских солдата были убиты. Узнав об этом, Кромвель приказал всем офицерам в башнях размозжить головы, каждого десятого солдата убить, а остальных отправить рабами на плантации Барбадоса.
Все следующие дни солдаты Кромвеля, как бы еще не насытившись кровью, рыскали по городу в поисках прятавшихся противников. Найдя, их убивали. Но не только те, кто защищал крепость с оружием в руках, подверглись уничтожению. Зверская ярость завоевателей не щадила и безоружных: ни женщины, ни дети, ни монахи не избегли их безжалостного гнева.
Спустя несколько дней, уже возвратившись в Дублин, Кромвель послал подробное донесение о взятии Дрогеды спикеру Ленталлу. Перед его глазами вновь проходили страшные и безобразные картины штурма, массовых убийств, крови; снова вставал живой костер из скамеек вокруг колокольни святого Петра, он вспоминал крики пожираемых пламенем и запах горелого мяса. Он старался правдиво и бесстрастно описать эту картину, но бесстрастности не получалось, за сухим военным отчетом постоянно проступало нечто иное: попытка оправдаться? Доказать, что так и надо? Отмести укоры совести?
«По правде говоря, – писал он, – я в горячке боя запретил солдатам щадить кого бы то ни было, захваченного в городе с оружием в руках; и я думаю, что в эту ночь они предали мечу около двух тысяч человек… Я убежден, что это – справедливый божий суд над этими варварами и мерзавцами, обагрившими свои руки в потоках невинной крови; и что это поведет к предотвращению кровопролития на будущее время, что является достаточным основанием для таких действий, которые в противном случае не могли бы вызвать ничего, кроме упреков совести и сожаления. Офицеры и солдаты этого гарнизона составляли цвет армии, и они сильно надеялись на то, что наша атака на эту крепость поведет к нашей гибели…»
И снова попытка оправдаться, на этот раз уже возлагая на бога ответственность за содеянное:
«Теперь позвольте мне сказать, как произошло, что это дело свершилось. В сердцах некоторых из нас жила уверенность, что великие дела следует свершать не властью или силой, а духом божьим. И не ясно ли это? То, что заставляло наших людей идти на штурм с такою отвагой, был дух божий, который вселял мужество в наших людей и лишал его наших врагов, благодаря чему мы достигли счастливого успеха. И потому богу, только ему одному, принадлежит вся слава…»

Оставить комментарий

одиннадцать + 2 =

Вы можете поддержать проекты Егора Холмогорова — сайт «100 книг»

Так же вы можете сделать прямое разовое пожертвование на карту 4276 3800 5886 3064 или Яндекс-кошелек (Ю-money) 41001239154037

Большое спасибо, этот и другие проекты Егора Холмогорова живы только благодаря Вашей поддержке!