Артуро Перес-Реверте. Территория Команчей, Москва, Эксмо, 2004.
О пользе чтения тонких книг
Территория Команчей на профессиональном жаргоне военных журналистов – временно ничья земля, с которой ушла одна армия и пока еще не пришла другая. Место, где «инстинкт подсказывает тебе, что нужно притормозить и дать задний ход; где дороги безлюдны, а вместо домов обгоревшие развалины. Где ты не видишь снайперских винтовок, но чувствуешь, что тебя держат на прицеле».
Впрочем, постепенно это название распространяется на всю зону боевых действий, где проходит жизнь и работа военкорра.
Артуро Перес-Реверте хорошо знал, о чем писал – начиная с 1971 года он более двадцати лет работал военным репортёром для газеты «Пуэбло» и для телевидения; освещал военные конфликты на Кипре, в Ливане, Западной Сахаре, Ливии, Мозамбике, Анголе, Югославии и других странах.
Сюжет романа незамысловат – два испанских журналиста, Барнес и Маркес, работающих на телекомпанию «Торреспанья», ведут репортаж о военных действиях в бывшей Югославии. На протяжении всей книги телеоператор Маркес лежит с камерой в засаде и ждет, когда взорвется заминированный при отступлении хорватской армии мост – ведь «мосты взлетают на воздух именно тогда, когда твоя камера выключена», а Маркес самого начала войны хочет заснять, как взлетает на воздух хотя бы чертов мост. Его напарник Барнес в это время вспоминает об убитых коллегах, размышляя о везении и невезении на войне.
И так, вроде бы между делом, описывается быт военных корреспондентов и жизнь на войне – горы аппаратуры вперемешку со спальными мешками в гостинице, постоянная спешка, чтобы успеть вовремя смонтировать и отправить материал к выпуску теленовостей, три верных способа найти свою смерть в горячих точках, местное население и воюющие армии.
Сегодня, когда сводки Игоря Ивановича, АТО и беженцы с Донбасса стали обыденностью – как никогда раннее актуальна эта небольшая книжка Артуро Перес-Реверте, из которой мы сделали краткие выжимки о правилах жизни на Территории Команчей.
Пожалуй, лучшей рекомендацией этой книги служит тот факт, что мне рассказал о ней один известнейший военный журналист, не пропустивший ни одной войны за последние 10 лет.
Что это такое
«Для военного журналиста территория команчей – это место, где инстинкт подсказывает тебе, что нужно притормозить и дать задний ход. Это место, где дороги безлюдны, а вместо домов обгоревшие развалины; где всегда сумерки, и, плотно прижавшись к стене, ты пробираешься вперед, туда, где стреляют, и слышишь, как битое стекло похрустывает у тебя под ногами. Потому что там, где идет война, земля всегда усыпана осколками стекла. Территория команчей – это место, где у тебя под ботинками все время похрустывает битое стекло и где ты знаешь, что за тобой наблюдают, хотя сам никого не видишь. Где ты не видишь снайперских винтовок, но чувствуешь, что тебя держат на прицеле.»
Само главное
«Когда войны затягиваются, разлагая людские души, журналисты вызывают все меньше и меньше симпатии. И тогда из человека, который снимает солдата, чтобы невеста увидела его на телеэкране, ты превращаешься в ненужного свидетеля.»
Подвал
«все …[подвалы] одинаковы … Забившаяся в угол женщина прижимает к себе двух перепуганных ребятишек; полусумасшедшая старуха с отсутствующим взглядом, погрузившаяся в темные воды своего прошлого, для которой уже не существует ни добра, ни зла. И мужчина с посеревшим от страха лицом. Униженный, растерянный, не способный защитить семью. Не было смысла идти за вспышкой к «ниссану», чтобы снимать это еще раз.»
Население
«Он рассказал, как двадцать лет работал в Германии, чтобы купить эту ферму, в которую вложил все свои сбережения. Какое-то время все шло хорошо: родиной был тот кусочек земли, что кормил его и семью. Но сейчас в дверь к этому крестьянину постучалась война, и он разрывался между страхом за свою семью и страхом потерять все, страхом пополнить собою многотысячную толпу беженцев…»
«В рассказе старика тоже не было ничего необычного: пропавший без вести сын, больная жена в подвале, дом в другой части города. Старик помнил, как однажды ночью пришли люди в масках и сказали: «Быстро, поднимайся и вон отсюда, туда, за мост, в другой сектор». Повсюду стреляли, и двое испуганных стариков отправились ночью на другой конец города, не успев даже понять, что они оставляют свой дом навсегда.»
«Любой кретин, прочтя, например, «Сердце тьмы», считает, что ему все известно об ужасе; поэтому он проводит пару дней в Сараево, чтобы разработать рациональную теорию крови и дерьма, а по возвращении пишет на эту тему книгу в триста пятьдесят страниц. Он участвует в круглых столах и рассуждает об ужасе вместе с трепачами, которые никогда не воевали за кусок хлеба; никогда не слышали, как кричит женщина, если ее насилуют; у которых на руках никогда не умирал ребенок, и они не ходили потом три дня в окровавленной рубашке, потому что нет воды ее постирать»
«Под обстрелом

нельзя бежать по прямой, и перед тем как сделать первый шаг, следует в уме прикинуть свой путь – от этого камня к тому дереву, оттуда до кювета, помня старый принцип: «Never in the house» – только не в дом. Когда ты убегаешь от чего-то, дома могут оказаться опасными ловушками: ты не знаешь, что… ждет тебя внутри, и, кроме того, рано или поздно пули пробьют стены, а снаряды обрушат их тебе на голову. Ты входишь, думая, что спасен, а на самом деле, чтобы уже никогда не выйти оттуда.»
«Снайперы
пользовались только разрывными пулями – это было их незыблемое правило; другим незыблемым правилом был принцип: никогда не убивай первую жертву первым выстрелом. Это объяснил Барлесу и Маркесу боснийский снайпер в старой части Сараево: предпочтительнее только ранить человека, не повредив при этом жизненно важных органов, а затем по одному расстреливать тех, кто бросится ему на помощь. И только потом, в самом конце, первую жертву добивают выстрелом в голову. После этого они сняли снайпера, когда тот на практике подтвердил им свои слова, и с изумлением обнаружили, что разнесенный на кусочки мозг – если снайперу повезло и выстрел пришелся в голову – продолжает посылать команды, и тело шевелится, а люди думают, что человек жив, и спешат помочь. И тут-то им конец.»
«Танки
всегда движутся быстрее, чем хотелось бы.»
«Мосты
взлетают на воздух именно тогда, когда твоя камера выключена»
Лотерея
«Есть много способов найти свою смерть в горячих точках, но основными являются три.
Первый – это когда выпадает твой номер, как в лотерее. С этим ничего нельзя поделать, и если пришла твоя очередь, – значит, пора»
«если исключить фактор везенье-невезенье, то все равно остаются еще, по меньшей мере, две возможности найти свою смерть в местах вооруженных конфликтов. Первая – когда человек только приехал и еще не умеет как следует двигаться. Половина погибает, едва приступив к работе»
«главная возможность умереть в таких местах – и с ней ты сталкиваешься чаще всего – связана с законом вероятностей. Согласно этому закону, по истечении определенного времени приходит твоя очередь.»
Проходимцы
– Вот ты тут написал: «Различные траты, двести долларов». Это как надо понимать?
– Буквально. Это различные траты: два раза чаевые, несколько литров бензина, несколько купленных на черном рынке яиц…
– Я не вижу квитанции об уплате за бензин.
…
– «Сорок долларов за канистру бензина, конфискованную сербами», – но не уточняешь, при каких об стоятельствах она была конфискована.
– Под дулом оружия, и потому, что в Боснии полным-полно проходимцев. Почти столько же, сколько на испанском телевидении.
Репортеры
«Говорили, что однажды во Вьетнаме Маркес потребовал, чтобы вьетконговца, приговоренного к смерти и одетого во все черное, расстреляли на фоне светлой стены, – тогда кадр получился бы более четким. «Ведь его все равно убьют, – рассуждал оператор. – Так пусть хоть с пользой»»
«Кармен Сармьенто, попав в Никарагуа в засаду, ведет оттуда прямой репортаж»
«Вышедший на пенсию репортер – если он не умрет раньше или не вырвется из этого круга вовремя – похож на старого моряка: он целый день сидит у окна и вспоминает»
«После всех журналистов, когда их убивают, остаются неоплаченные счета, грязные рубашки в шкафу, карта, прикрепленная к стене кнопками, и недопитая бутылка виски на ночном столике.»
«Начиная с сорока, ты уже безнадежно стар для этого ремесла.»
P.S. В тот момент, когда писался этот текст, пришла новость о гибели в Донецке оператора Первого Канала Анатолия Кляна