Анатолий Митяев. Книга будущих командиров. М., Молодая гвардия, 1974
Анатолий Митяев. Книга будущих адмиралов. М., Молодая гвардия, 1980

Одно из самых первых детских воспоминаний. Наша первая квартира, смотрящая окнами на Лосиный остров. Зеленый линолеум. На нем книга. Балка еще не провисает. Темы Олимпиады-80 в сознании еще нет. Значит мне не больше четырех лет. Передо мной на полу книга. “Книга будущих командирова” Анатолия Митяева. Первое издание в твердой обложке. Москва. “Молодая Гвардия” (цитадель русских патриотов той поры). 1974 год.

Мой взгляд задерживается на развороте, где изображен Дмитрий Донской, прекрасный, больше похожий на античного героя, а с другой стороны рельефно (как бы сказали сегодня в 3d отрисованная расстановка русских и ордынских войск перед битвой. Вот слияние Дона и Непрядвы (в этом месте тридцать с лишним лет спустя я не удержусь и полезу в воду), вот Красный Холм – ставка Мамая, вот русские полки, включая знаменитый засадный. Перед ними почему-то холмы (теперь я удивляюсь – побывав на местности никаких особых холмов я не увидел). Вот множество войск – под ними подпись “татары”. Я удивляюсь и бегу к своему соседу по лестничной клетке Ильдусу, чтобы поделиться открытием, что русские когда-то воевали с татарами.

Эта книга была, наверное, самым ярким переживанием первых десяти лет моей жизни. Переживанием эмоциональным, интеллектуальным, формирующим национальную идентичность. Конфигурацией своего мышления я обязан “Книге будущих командиров” и её сестре “Книге будущих адмиралов” чуть более чем полностью. Без неё ничего бы не было (в частности – этого сайта). То же самое, думаю, может сказать про себя еще не одна сотня, а может быть и не одна тысяча выросших в эти годы с этой книгой в руках мальчишек (тираж только первого издания, шутка ли, 200 тыс. экземпляров, а их было множество).

Каким образом Анатолию Митяеву (1924-2008) – русскому минометчику из рязанской деревни и редактору “Пионерской Правды” и “Мурзилки” удалось оказать такое влияние на несколько поколений русских детей? Всё дело в том, что Митяев решил рассказать не о “чудо-богатырях”, не о солдатской славе, а о военном искусстве. Искусстве командования, принятия решений, управления военной силой. О тактике и стратегии. О войне как игре ума.

Такая идея в советскую эпоху, предпочитавшую воспевать мозолистых тружеников, а не мыслителей, а в полководце видевшей скорее волевого энергичного крикуна, чем интеллектуала, была уже сама по себе отнюдь не банальной. Это ведь вообще поразительный факт – деятельность полководца именуется искусством то есть приравнивается к деятельности художника и музыканта. Это, казалось бы, странно – какие “симфонии” и “картины” кроме “Апофеоза войны” можно писать железом и кровью? И, тем не менее, если мы приглядимся, то мы признаем, что ни на что так не похожи великие сражения и войны, как на произведения искусства. Мы ценим в них изящество и красоту замысла, экономию выразительных средств (прежде всего – сбереженные жизни своих солдат), и безупречность исполнения, итоговое совпадение материи и формы.

В войне мы ценим её интеллектуальную сторону и пытаемся ей подражать в шахматах и в других играх. Но это не интеллектуализм научного исследования или философского размышления. Это интеллектуализм художника. Великие сражения мы знаем так же, как великие картины – Марафон и Канны, Аустерлиц и Бородино, Верден и Сталинград. Карты и схемы – это фотографии этих картин.

Мы можем оценить их сильные и слабые стороны, совершенство и ошибки. Это плохо совмещается с антигуманной, жестокой, натуралистичной природой войны, в которой убеждается каждый книжник, стоит ему на неё попасть. Война в близком приближении есть кровь и боль, так же, как краска под микроскопом ничем не художественней грязи. Но, тем не менее, война – это искусство. И, возможно только благодаря искусству полководца она становится хоть немного менее кровопролитной, жестокой и бесчеловечной. Те войны, которые ведут между собой неискусные полководцы как правило тянутся долго, мучительно и, в конечном счете, стоят дороже.

Исполнение, в книге Митяева оказалось вполне достойным замысла. Мы узнавали о том, что базис и фундамент нашего мышления, нашего исторического сознания, меру всех вещей надлежит искать в античности – в подвигах греков и римлян. Мильтиад, Фемистокл, Эпаминонд, Аристотель, Александр, Пирр, Ганнибал, Архимед, Спартак, Цезарь становились героями наших детских фантазий, детских игр, предводителями наших игрушечных армий, образцом наших суждений и решений. Леонид с “Приди и возьми”, Фемистокл с “Бей, но выслушай”, Цезарь с “Жребий брошен”. В эпоху когда Плутарх, особенно детский, был доступен не многим – это был наш Плутарх.

И не только Плутарх. Наверное самым блистательным решением Митяева было включить в книгу несколько страниц взрослого, неадаптированного чтения – “Стратегемы” Секста Юлия Фронтина. Многие выучили наизусть эти решения и изречения древних полководцев: “Если бы моя туника могла говорить – я бы немедленно её сжег” – Метелла Пия, или знаменитый вопрос Квинта Фабия Максима в ответ на совет “пожертвовать немногими”: “Не хочешь ли ты быть в числе этих немногих?”. Или яблоня Скавра, оказавшаяся нетронутой после того как войско снялось с лагеря. Ну и, наконец, великолепная история о римлянах и детях фалисков…

Не менее важна была и аналитическая составляющая – Митяев удивительно умело объяснял базовые принципы стратегии: использование местности – на примере Марафона, важность резерва, на примере Фарсальского сражения, техника окружения, на примере ганнибалловых Канн. Наконец – шедевр, сосредоточение сил на направлении главного удара, на примере битвы при Левктрах где великий фиванец Эпаминонд разбил спартиатов. Битва, забытая даже многими студентами-историками, неожиданно раскрывалась перед дошкольником, как одно из важнейших событий в военной истории…

Рассказ о Левктрах, как и многие другие, сопровождала красивая и понятная картинка. Вообще отдельно надо сказать о работе художника Громана, прекратившего “Книгу будущих командиров” не только в литературный, но и в художественный шедевр. Великолепные, зачастую трехмерные карты, карты сражений, героические портреты полководцев, великолепно отрисованное оружие. Такие изящные решения, как “Дерево-Трофей” Сталинградской битвы. То, что в позднейших изданиях эти иллюстрации были заменены другими конечно восприятию книги изрядно повредило.

Еще одно блистательное решение – главу античную непосредственно продолжает глава древнерусская. Здесь свои битвы и свои герои – Святослав, дерущийся на равных с византийскими катафрактами, Владимир Мономах, беспощадно сокрушающий половцев (поразительный факт, Митяев решается передать летописный рассказ о невидимых воинах помогающих русским в битве на реке Сале), беспощадный разбор ошибок в битве на Калке, войны Александра Невского и апофеоз русского военного искусства – Куликовская битва. Русские герои здесь предстают как непосредственные продолжатели великих греков, как новое поколение героев в единой цепи преемственности и традиций.

Конечно с позиции зрелых знаний там многого еще не хватает, а именно войн Московской Руси – взятия Казани, обороны Пскова и Смоленска, Засечной Черты, битвы при Молодях – равной Куликовской. Но для детского сознания и этой информации было немало.

И вновь блистательный ход – по аналогии со стратегемами Фронтина Митяев сочинил русские стратегемы. Про славян, прятавшихся с камышовыми трубками под водой, про воеводу Претича, звуком труб напугавшего печенегов, об Опочке, изобразившей оставление жителями города и заманившей врагов в ловушку.

Не менее выразительны и главы, посвященные Российской Империи. Здесь Митяев сосредоточился на тех сражениях и войнах, которые не слишком были известны ребенку той эпохи – на турецких войнах Суворова, на хитроумном разгроме Кутузовым турок при Рущуке, наконец – на Брусиловском Прорыве. И это опять же был митяевский прорыв – в эпоху, когда о первой Мировой войне принято было не вспоминать или вспоминать с презрением как об “империалистической” он показал русского солдата, наступающего на австрийские позиции, дал понять, что это наша война и подробно разъяснил стратегему при помощи которой русской армии удалось паразизовать стандартную для Первой Мировой технологию запирания прорывов своевременным подвозом резервов.

Гражданская война, несмотря на отведенное ей большое место в книге, как-то не задевала, наверное написана была не от сердца. В позднейших изданиях, вышедших уже после падения советской власти Митяев переписал её полностью, подробно рассказав и о подвигах белых генералов. Но вот картинка опять впечатляла.

Тонкое деревце Советской Республики окруженное бесчисленными интервентами. Среди них нетрудно узнать и немца, и англичанина, и японца, и поляка, и чеха, и турка, и азербайджанца (тогда говорили мусаватиста), и басмача с ножом, и колоритного жовто-блакитного петлюровца, замахнувшегося тризубом. Совершенно неактуальная в ту эпоху картинка наполнилась сегодня совсем новым смыслом… Можно сказать, что она подготовила к тому, что может быть и такое.

В главе о Великой Отечественной Войне полностью помещено было обращение Сталина “Братья и сестры!”, так что читавший эту книгу узнавал то, что затушевывалось в книгах для взрослых: у Красной Армии в годы войны был верховный главнокомандующий, чей портрет был размещен здесь же… Прекрасен был подробный рассказ о Сталинградской битве (сопровожденный тем самым деревом трофеев), об операции Уран и о Курской битвы. Единственное что жаль – не были освещены подробно освобождение Киева и операция “Багратион”, то есть как раз те сражения, на примере которых многому можно было бы научить читателя в военном искусстве.
Не менее увлекательной, хотя и более эзотеричной по своему предмету была “Книга будущих адмиралов” (в интернете, к сожалению, она представленатолько в очень неудачном издании 1986 года, как выглядели 1-2 издания 1979-80 гг. можно посмотреть в видеоролике).

Подробный рассказ о греко-персидских войнах и Саламине, шедевральное сражение Рёйтера у Текселя, уроки Гангута и битв адмирала Ушакова, Наваринское пламя с дымом и Синоп, документальный рассказ об обороне Севастополя (а потом не менее впечатляющий рассказ о второй его обороне в 1941-42), столь же непривычное внимание к началу ХХ века, где не только бунтует броненосец “Потемкин”, но и адмирал Макаров защищает Порт-Артур, разыгрывается Ютландское сражение, а русские моряки, уже в огне революции защищают Моонзунд.

Фальшивой нотой, конечно, прозвучал рассказ о “героическом затоплении” большевистскими матросами кораблей Черноморского флота в июне 1918 года. Мол, чтобы немцам не досталось, хотя потом из рассказа самого же Митяева выясняется, что незатопленные корабли в итоге достались Врангелю и именно на них спаслись русские люди от судьбы жертв террора Землячки и Белы Куны. Во Вторую Мировую войну ничего великого советский флот (так и не восстановленный в полной мере после катастрофы Гражданской) не совершил, но о его повседневной работе рассказано очень подробно. А главный акцент был сделан на героической обороне Одессы и Севастополя и на брежневской Малой Земле. Самое поразительное то, что этот конъюнктурный рассказ был вполне увлекателен, поскольку разбиралась техника десантной операции.

Недостаток ярких событий в истории нашего флота тут восполняла потрясающая история японской атаки на Перл-Харбор. Конечно, “Книга будущих адмиралов” получилась несколько слабее – она была слишком политизирована и идеологизирована, в ней не всегда точно расставлены акценты в истории русского флота и русской морской стратегии, но она давала главное – любовь к флоту, понимание важности флота и необходимости заботы о нем. Именно в этой книге, в первом её издании я увидел портрет адмирала С.Г. Горшкова.
Учиться у греков и римлян. Быть русским. Гордиться Родиной. Проявлять хитроумие. Ценить военную технику. Но побеждать – военным искусством. Вот чему этому учила “Книга будущих командиров”. Мальчишки, росшие на ней, наконец-то начинают доходить до по-настоящему командирских должностей. Увидим, научила она нас чему-нибудь?

Надеюсь, что она научит чему-то и наших детей. И сегодня мальчик, у которого не этих двух книг, на мой взгляд сильно обделен…

Цитата

СТРАТЕГМЫ – ВОЕННЫЕ ХИТРОСТИ
(По сочинению Юлия Фронтина)

В Риме жил полководец и военный историк Юлий Фронтин. Он был трудолюбивый и скромный человек. Соотечественники хотели воздвигнуть ему при жизни памятник за его заслуги, он воспротивился и сказал: «Расходы на памятник излишни; память о нас будет жить, если мы заслужим этого своею жизнью».
Фронтин не забыт и в наши дни. Память о нём хранит его книга о военном искусстве полководцев. Она называется «Стратегмы». В предисловии Юлий Фронтин написал: «Благодаря (стратегмам) полководцы получат в своё распоряжение образцы продуманности и прозорливости, которыми будет питаться их собственная способность придумывать и создавать подобные военные планы. Кроме того, сравнение с уже проверенным опытом позволит не бояться последствий новых замыслов».

Юлий Фронтин писал стратегмы в I веке. Но прочитай их, и ты убедишься, что они полезны командиру XX века.

КАК СКРЫТЬ СВОИ ПЛАНЫ

Гимилькон, вождь пунийцев, хотел неожиданно привести свой флот в Сицилию. Поэтому он не сообщил командирам, куда направляется, а вручил им запечатанные таблички, где указан был маршрут. Он приказал, чтобы никто не вскрывал табличек, если только корабль не будет отогнан бурей от курса флагманского корабля.

Метелл Пий на вопрос, что он будет делать завтра, ответил: «Если бы моя туника могла заговорить, я бы её сжёг».

Кто-то осведомился у Лициния Красса, когда он собирается сняться с лагеря. Тот ответил: «Ты боишься, что не услышишь сигнала?»

КАК ПРОВЕСТИ ВОЙСКА ЧЕРЕЗ МЕСТА, ЗАНЯТЫЕ НЕПРИЯТЕЛЕМ

Никострат, полководец этолийцев, в войне против эпиротов, когда дорога в ту страну стала опасной, сделал вид, что собирается вторгнуться через другое место. Войско эпиротов собралось там, чтобы помешать. Тогда Никострат оставил небольшой отряд, создав видимость, будто войско остаётся на месте, а с основными силами вступил в страну через проход, где его не ждали.

Ификрат, полководец афинян, должен был провести войско через места, занятые заставами лакедемонян. К одной стороне прохода примыкали горы, а другую омывало море. Дождавшись, пока выпал день холоднее обычного, не внушавший поэтому противнику опасений, он выбрал наиболее крепких солдат и приказал пробираться вдоль самого берега моря, а в обрывистых местах переправляться вплавь. Таким путём он внезапно с тыла подавил охрану теснины.

Лакедемонские полководцы решили плыть в Сиракузы, но боялись расположенного вдоль берега флота пунийцев. И вот они пустили вперёд десять захваченных ими пунийских кораблей, будто победителей, а свои корабли присоединили к их бортам и привязали к кормам. Обманув пунийцев этой видимостью, они прошли.

Афинянин Хабрий не мог проникнуть в гавань Самоса, так как ему препятствовал неприятельский морской пост. Тогда он приказал нескольким кораблям пройти мимо гавани, рассчитывая, что стоявшие на страже станут их преследовать. Так оно и случилось. Хабрий с остальным флотом достиг гавани без помех.

Римский центурион. Манипулой командовали два центуриона: старший, который стоял в передней шеренге, и младший, который стоял в задней шеренге. Центурионами назначались опытные и мужественные легионеры. Храбростью прославился центурион Сцева. В бою он был трижды ранен: в глаз, в бедро и плечо. В его щит попало 130 стрел. Позвав врагов, как бы желая сдаться, он поразил двоих мечом, остальных обратил в бегство. Центурионы носили посеребрённые шлемы, на их доспехах были металлические изображения священных предметов и животных.

КАК ВЫБРАТЬСЯ ИЗ САМЫХ ТРУДНЫХ ПОЗИЦИЙ

Серторий в Испании вынужден был переправиться через реку, так как с тыла наседал враг. Он приказал возвести на берегу вал в виде вогнутого месяца, навалить на него дров и зажечь. Отрезав таким образом неприятеля, он свободно перешёл реку.

Перикл Афинский, загнанный пелопоннесцами в место, которое было окружено крутизнами и имело только два выхода, провёл с одной стороны огромный ров как бы для того, чтобы отрезать от себя врага. С другой же стороны он стал прокладывать дорогу как бы для того, чтобы по ней выбраться. Осаждавшие сосредоточили свои силы у дороги. А Перикл, перебросив через ров втайне заготовленные мостки, вывел своё войско, не встретив сопротивления.

Спартак, будучи заперт проконсулом П. Варинием, воткнул в землю перед воротами столбы с небольшими интервалами, привязал к ним чучела в одежде и с оружием (на расстоянии они казались заставой) и развёл по всему лагерю костры. Обманув неприятеля пустыми призраками, он ночью вывел войско.

Дарий, чтобы скрыть от скифов свой уход, оставил в лагере собак и ослов. Слыша их лай и рёв, неприятель думал, что Дарий остаётся на месте.

Ганнон, запертый неприятелем, навалил на самое удобное для вылазки место горючие материалы и зажёг их. Неприятель отвлёкся для охраны других выходов. Тогда Ганнон вывел солдат прямо через огонь, предупредив их, чтобы они защитили лица щитами, а ноги – одеждой.

РАЗВЕДЫВАНИЕ ПЛАНОВ НЕПРИЯТЕЛЯ

Консул Эмилий Пап во время этрусской войны, собираясь вести войско на равнину, издали увидел множество птиц, поднявшихся над лесом. Он догадался, что там скрывается какая-то засада; птицы были встревожены, взлетели сразу во множестве. Он выслал разведчиков и обнаружил, что десять тысяч бойцов угрожают там перехватить римский отряд. Направив легионы с другого фланга, чего не ожидал неприятель, он одержал победу.

Газдрубал, брат Ганнибала, понял, что неприятельские войска Ливия и Нерона соединились, хотя они это скрыли, не увеличив размеры лагеря. Он заметил, что кони отощали от похода, а люди загорели, как это бывает на марше.

О ЗАСАДАХ В ПУТИ

Фульвия Нобилиора неприятель теснил с тыла, а между ними была река, не настолько большая, чтобы препятствовать переправе, однако затруднявшая её быстротой течения. Фульвий поместил один из легионов в укрытии по эту сторону реки, так чтобы враги продвигались смело в расчёте на малочисленность противника. Когда так и случилось, легион, специально для этого подготовленный, напал из засады на неприятеля и разгромил его.

В лесу, по которому собиралось пройти наше войско, неприятельские бойцы подрубили деревья таким образом, что они держались на ничтожной опоре, до лёгкого толчка. Затем они скрылись у опушки, и, когда мы вступили в лес, они, опрокинув ближайшие деревья, толкнули тем самым и дальние. Вызвав таким образом повсеместное падение деревьев на римлян, они разбили большой отряд.

ВЫБОР МЕСТА ДЛЯ БИТВЫ

Ганнибал, предполагая сразиться с Марцеллом, поместился так, что с фланга у него были рытвины и крутые дороги. Использовав природные укрепления, он победил знаменитейшего полководца.
Иберы в Африке были перехвачены огромным множеством неприятеля. Боясь окружения, они подошли вплотную к реке с крутыми берегами. Укрепив таким образом свой тыл и совершая со свойственной им доблестью набеги на ближайшие части, они разбили всё неприятельское войско.

Лакедемонянин Клеомен, имея дело с афинянином Гиппием, превосходившим его конницей, завалил равнину, на которой предполагал сразиться, порубленными деревьями и сделал дорогу непроезжей для конницы.

КАК ВОСПОЛНИТЬ НЕДОСТАТОК СНАРЯЖЕНИЯ

Ганнибал не мог заставить слонов переплыть очень глубокую реку и не имел материала для постройки плотов. Тогда он приказал ранить самого свирепого слона под ухом, а нанёсшему рану – немедленно переплыть реку и побежать вперёд. Разъярённый слон, преследуя обидчика, переплыл реку и своим примером увлёк остальных.

Карфагенские предводители, не имея волокна для снаряжения флота, использовали для плетения канатов волосы остриженных женщин, то же сделали мессалийцы и родосцы.

КАК РЕШИТЕЛЬНОСТЬЮ ВОССТАНОВИТЬ БОЕВОЙ ПОРЯДОК

Сервий Туллий вырвал знамя у вяло сражавшихся знаменосцев и бросил его в гущу неприятеля. Чтобы вновь им завладеть, римляне стали биться столь яростно, что и знамя возвратили, и одержали победу.

Легионы Л. Суллы стали отступать под напором Митридатова войска. Тогда Сулла, обнажив меч, выбежал вперёд и, обращаясь к солдатам, сказал, что, если кто спросит, где они покинули своего полководца, пусть ответят, что оставили его одного сражающимся. Устыдившись, все последовали за ним.

ЧТО ДЕЛАТЬ, КОГДА МАЛО СИЛ

Харес, предводитель афинян, ожидая подкрепления, боялся, что неприятель, зная о малочисленности его войска, атакует лагерь. Тогда он выслал многих из своих ночью и приказал им вернуться в лагерь таким путём, чтобы они были хорошо видны неприятелю и создали видимость подхода новых сил. Так он при помощи мнимого подкрепления создал себе безопасность, пока не прибыла действительная подмога.

О БЕГСТВЕ

Царь Сирии Трифон, потерпев поражение, разбросал по всему пути своего бегства деньги и, задержав всадников Антиоха поисками их, ускользнул.

Коммий Атребат, побеждённый божественным Юлием, бежав из Галлии в Британию, прибыл к океану, когда ветер был как раз попутный, но начался отлив. Хотя его корабли застряли на обмелевшем берегу, он тем не менее распорядился поднять паруса. Преследовавший его Цезарь издали увидел надутые паруса, полные ветра. Решив, что враг ускользнул, Цезарь отошёл.

Гораций Коклес, теснимый войском Порсенны, приказал своим вернуться в город через мост, а чтобы неприятель не последовал за ними, подрубить мост. Он сам, стоя у входа на мост в качестве его защитника, задерживал наступающих. Услыхав грохот обрушившегося моста, он бросился в реку и, раненный, с оружием, переплыл её.

О НЕОЖИДАННОМ ШТУРМЕ

М. Катон в Испании заметил, что может овладеть городом, если совершит нападение неожиданно. Совершив быстрый переход по пересечённой и пустынной местности, он разгромил врагов, ничего подобного не ожидавших. Когда победители-соратники спросили его о причинах лёгкого успеха, он сказал, что они достигли победы тогда, когда четырёхдневный путь уложили в два дня.

КАК ВВЕСТИ В ОБМАН ОСАЖДЁННЫХ

Аркадцы, осаждая мессенскую крепость, изготовили некоторое количество вооружения по образцу вражеского. Когда, по данным разведки, к неприятелю должно было подойти подкрепление, аркадцы, снаряжённые, как те, которых ждали, ввели в заблуждение противника. Их впустили как союзников, они завладели местечком и нанесли большой урон неприятелю.

Антиох в Каппадокии перехватил вьючных животных, вышедших из осаждённой крепости для фуражировки. Он переодел в платье обозников своих солдат и подослал их под видом подвозчиков хлеба. Обманув таким образом стражу, они вошли в крепость и впустили воинов Антиоха.

СРЕДСТВА СОЗДАТЬ У НЕПРИЯТЕЛЯ НУЖДУ В ПРИПАСАХ

Дионисий, завоевав много городов, хотел напасть на Региум, изобильно снабжённый. Он для видимости заключил мир и попросил, чтобы город доставил провиант его войску. Добившись этого и исчерпав хлебные запасы города, он напал на город, оставшийся без продовольствия, и победил его.

Александр, собираясь штурмовать Левкадию, имевшую провиант в изобилии, захватил сначала близлежащие крепостцы и дал возможность всем бежать оттуда в Левкадию, чтобы продовольствие, распределяемое среди большего числа людей, скорее было израсходовано.

О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ

Персидский царь Дарий умышленно изувечил лицо приближённого своего Зопира, в верности которого он был убеждён, и отослал его к неприятелю. Зопира сочли злейшим врагом Дария. Это убеждение он ещё подкреплял тем, что в боях выбегал вперёд и метал в Дария дротики. В результате он сдал Дарию порученный ему для обороны город Вавилон.

КАК ОТВОДИТЬ РЕКИ

Кир под Вавилоном, который разделяется рекой Евфратом на две части, прорыл ров и рядом возвёл вал. Неприятель понял это так, что земля выкапывается ради вала. Кир неожиданно отвёл реку и вступил в город по осушенному старому руслу.

Клисфен Сикионский прорвал водопровод, ведший в Крисы. Когда вскоре жители стали страдать от жажды, он вернул им воду, испортив её чемерицей; когда они, пользуясь ею, ослабели от поноса, он их покорил.

КАК УСИЛИТЬ БДИТЕЛЬНОСТЬ СВОИХ

Алквиад, афинский полководец, во время осады Афин лакедемонянами, опасаясь небрежности стражи, сказал стоявшим в карауле, чтобы они высматривали огонь, который он ночью покажет из Акрополя. Увидев его, они, в свою очередь, должны зажечь свет. Кто при этом замешкается, понесёт наказание. В напряжённом ожидании сигнала все бодрствовали; опасность, которую таила в себе ночь, была избегнута.

КАК ДОСТАВИТЬ ПРОВИАНТ

Мутинцам, осаждённым Антонием, Гирций доставил по реке Скультенне соль, в которой они особенно нуждались, упакованную в бочки. Он же пустил скот по течению реки, и осаждённые перехватили его.

Когда Ганнибал осаждал Казилин, римляне спускали по течению Волтурна муку в бочках, чтобы осаждённые её вылавливали. Ганнибал помешал этому, протянув цепь поперёк реки. Тогда они пустили орехи. Течение подносило их к городу, и таким образом они облегчили нужду союзников в провианте.

КАК СОЗДАТЬ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОБИЛИЯ

Когда галлы осаждали Капитолий, римляне, дойдя до крайней степени голода, стали бросать хлеб в неприятеля. Создав таким образом видимость обилия продовольствия, они выдержали осаду, пока не подоспела помощь.

Фракийцы, осаждённые на крутой горе, куда доступа врагам не было, накормили пшеницей нескольких овец и погнали их к неприятельским позициям. Враги поймали и убили животных. Обнаружив у них во внутренностях остатки хлеба, подумали, что у фракийцев остаётся ещё очень много пшеницы, раз они скармливают её скоту. Неприятель снял осаду.

О МЕРАХ ПРОТИВ ИЗМЕННИКОВ

Ганнибал, зная, что некоторые из его солдат прошлой ночью перешли к неприятелю, и уверенный, что в его лагере находятся вражеские лазутчики, заявил, что не следует называть перебежчиками отважнейших воинов, ушедших по его приказу, чтобы выведать планы неприятеля. Услыхав это, лазутчики донесли об этом своим. Тогда римляне схватили перебежчиков, отрубили им руки и отпустили.

О ДИСЦИПЛИНЕ

Диктатор Курсор приговорил к розгам начальника конницы Фабия Рулла за то, что тот вопреки его приказу сразился, хотя и с успехом, и собирался после порки казнить его. Ни возражения, ни мольбы солдат не заставили отменить казнь. А когда Рулл бежал, Курсор последовал за ним в Рим. Там он снял с него угрозу смерти лишь после того, как Фабий вместе с отцом пали перед ним на колени и одновременно за него просили сенат и народ.

О ВОЗДЕРЖАННОСТИ

Эпаминонд, вождь фиванцев, отличался такой воздержанностью, что утвари у него никакой не было, кроме циновки и единственного вертела.

Скавр передаёт, что усыпанная плодами яблоня, оказавшаяся на территории лагеря на другой день, когда войско уходило, осталась нетронутой.

О СПРАВЕДЛИВОСТИ И ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬСТВЕ

Когда Камилл осаждал фалисков, учитель игр вывел за стены детей фалисков будто бы для прогулки и выдал их неприятелю, говоря, что, если их задержат как заложников, город вынужден будет выполнить предъявленные ему требования. Камилл приказал связать учителю руки за спиной и поручил детям розгами погнать его к родителям.

Когда сын Кв. Фабия убеждал отца пожертвовать немногими людьми, чтобы занять удобную позицию, тот сказал: «А не хочешь ли ты быть в числе этих немногих?»

Александр, ведя зимой войско, сидя у огня, начал обозревать проходящие войска. Заметив солдата, совершенно изнемогшего от холода, он приказал ему сесть на его место.

Ксенофонт ехал на лошади, а пехотинцам приказал занять какой-то холм. Слыша, что кто-то из них ворчит, что легко, сидя на коне, давать такое трудное поручение, он соскочил, посадил на коня рядового и сам бегом направился к холму. Солдат не мог вынести позора и под смех товарищей сам сошёл с коня. Ксенофонта все с трудом упросили вновь сесть на коня и сохранить свои силы для присущих полководцу обязанностей.

***

СТРАТЕГМЫ НАШИХ ПРЕДКОВ

Славяне решили захватить сильно укреплённый византийский город Топер. Большая часть войска приблизилась к городу скрытно и затаилась в окрестностях. Небольшой же отряд подошёл к воротам и начал осыпать стрелами стражу. Гарнизон крепости, надеясь легко победить, выступил из ворот, а отряд стал отходить, увлекая за собой неприятеля. Бывшие в засаде воины отрезали гарнизон от крепости, уничтожили его; затем славяне без особого труда взяли город.

Славянские воины умели внезапно исчезать и внезапно появляться перед врагом. Дыша через камышовые трубки, они подолгу скрывались под водой в озёрах и реках.

На врага, отдыхавшего в лесах, славяне выпускали голодных пчёл из колод. Когда неприятель приходил в замешательство, в бой вступали воины с мечами.

Владимир, чтобы заставить Византию выполнять договорные обязательства, осадил с моря её колонию Корсунь в Крыму. Ладьи расположились у крепостной стены на расстоянии полёта стрелы. Город отказался сдаться. Тогда войско с моря начало подводить насыпь к стене и отвело от города питьевую воду. Корсунь сдался. Византия приняла условия Владимира.

Орда печенегов осадила Киев, когда Святослав с дружиной был в походе. Воевода Претич, стоявший с небольшим отрядом на другом берегу Днепра, получил известие, что в городе голод, нет воды и горожанам ничего не остаётся, как открыть ворота перед врагом. Претич под звуки труб и крики толпы, собравшейся на берегу, переплыл в лодке Днепр и сказал печенежскому хану, что он командир передового отряда Святослава и что князь со всей дружиной скоро будет у Киева. Хан в знак примирения обменялся с воеводой оружием и отступил от городских стен. Так киевляне выиграли время, чтобы Святослав успел прийти на помощь осаждённым.

Новгородская дружина, решив напасть на врага ночью, повязала головы белыми платками, чтобы в темноте узнавать своих. Переправившись на берег противника через реку, дружинники оттолкнули пустые лодки, исключая тем отступление. Новгородцы сражались успешно и победили.

Осаждая русских в Юрьеве (Дерпт), ливонцы из больших деревьев соорудили башню и под её защитой стали вести подкоп. Осаждённые сделали отверстие в крепостной стене и через него начали катать раскалённые докрасна железные колёса. Башня была подожжена ими.

Грузинский царь Давид IV, прежде чем напасть на турок всем войском, послал вперёд 200 всадников. Турки, считая всадников перебежчиками, пропустили их в середину своего лагеря. Грузины завязали там бой и внесли замешательство в ряды противника. Воспользовавшись этим, Давид IV нанёс удар по обоим флангам противника и обратил его в бегство.

Чувашский князь укрепил замок тремя валами с деревянными стенами на них. Атакующие, прорвавшись через первые ворота, оказывались в узком коридоре между валами. Если они двигались направо, то попадали в тупик, где их осыпали стрелами. К воротам второго вала противник мог дойти, только повернув налево. При этом атакующие подставляли стрелкам на стенах свой правый, не прикрытый щитом бок. Или же им приходилось пятиться задом. Проникнув сквозь вторые ворота, они снова оказывались в лабиринте, подобном первому.

Новгородцы и псковичи вели военные действия в Ливонии. Противник укрылся в огромной пещере. Простояв у пещеры три дня и не добившись ничего, русские пустили в неё воду. Противник покинул укрытие и был уничтожен.

Киевская и галицкая рати вели бой с полудня до вечера. Небольшой успех приходил то к одним, то к другим. Когда стало смеркаться, киевляне подняли захваченные ранее неприятельские стяги. Галичане стали сходиться к ним и были пленены.

Крестоносцы во главе с великим магистром Конрадом Валленродом, вместе с рыцарями из Германии, Франции, Англии и Шотландии – всего 46 тысяч – вступили в Литву, чтобы взять осадой Вильнюс. По дороге они получили известие, что сами литовцы опустошили ближние и дальние окрестности города. Потеряв надежду прокормить войско в опустошённой местности, великий магистр вынужден был уйти в свои владения.

Ягайло литовский взял в плен больного князя Витовта и содержал его под сильной стражей. Жена пленника с двумя служанками часто навещала больного. Когда она получила разрешение уехать, пришла проститься с мужем. При этом Витовт переоделся в платье служанки Елены и благополучно бежал из плена. Храбрая женщина искусно играла роль больного князя. Только через три дня стража обнаружила хитрость. Елена за свою самоотверженность поплатилась жизнью.

Москвичи и устюжане, встретившись с войском Ибрагима под Казанью, вынудили неприятеля укрыться в городе. Чтобы не допустить внезапных вылазок из крепости, русские обнесли город забором; от города была отведена питьевая вода. Татары предложили мир и отпустили всех пленников, взятых за 40 лет.

Хан Ахмат, двигаясь на Москву, был встречен московскими полками на реке Угре. Не решаясь всё лето начать переправу, Ахмат говорил: «Придёт зима; все реки станут, много дорог тогда будет на Русь». Когда Угра замёрзла, московские полки отошли на север. Татарское войско не рискнуло в лютую стужу идти за ними: татары обносились за лето, тёплой одежды и обуви не было. И они поспешно бежали в степь, позабыв о своей угрозе.

Князь Изяслав разбил неприятеля в речной битве на Днепре, применив лодки особого устройства. Гребцы на них были закрыты от неприятельских стрел высокими бортами и помостом, на котором стояли ратники в бронях. В каждой лодке было два кормчих – один на носу, другой на корме. Это давало возможность, не поворачивая, направлять лодку в нужное место.

Жители Опочки, зная о приближении сильного врага, спрятались в крепости, создав видимость, что она покинута. Висячий мост, ведущий в крепость, они не стали убирать. Конный отряд врага поскакал по мосту. В это время жители обрубили канаты, на которых он висел. Всадники и лошади попадали сверху на колья, вбитые под мостом. Выйдя из крепости, гарнизон легко довершил разгром неприятеля.