Было бы странно, если бы создатели фильма «Джокер» не обманули зрителей и не заставили их почувствовать себя дураками. Так оно и вышло. Эта великолепная глубокая лента невообразима скучна для тех, кто привык к динамичным комиксам про Бэтмена и совершенно не в восторге от фильмов про психопатов (впрочем, и фанаты хорроров про клоунов вроде «Оно» тоже оказались разочарованы).

С другой стороны, наверняка изрядное чувство разочарования испытали и люди ультраправых убеждений, которых заманила на этот фильм истерическая реакция западной либеральной прессы. В минус первый год до Эры Джорджа Флойда пресса пребывала в состоянии непрерывного психоза. То знак «ОК» оказывается «расистским», то фильм про Джокера подстрекает праворадикалов и сторонников «белого супрематизма».

Особенно опасен «Джокер», по мнению леволиберальной прессы, тем, что подстрекает «инцелов» – представителей всё более бурно распространяющейся в США субкультуры «девственников поневоле», которые не могут найти себе девушку.

Возникновение «инцелов» связано со все более серьезными социальными и расовыми перекосами в США, порожденными расцветом политкорректности. Всё больше девушек уходит в феминистки, всё больше белых девушек считают, что непрестижно встречаться с белыми парнями и предпочитают чернокожих и «латиносов». А, стало быть, всё больше белых парней, особенно не слишком симпатичных и удачливых по жизни, остается без пары. Инцелы зачастую склоняются к достаточно радикальным, в том числе антифеминистским и направленным против «ЛГБТ», взглядам. Разумеется, среди представителей «правильных» политкорректных субкультур, особенно феминисток, инцелов принято ненавидеть, презирать и бояться.

«Джокер» был объявлен настоящим манифестом «инцелов». Для этого есть некоторые основания. Но, на деле, интимное одиночество героя Хоакина Феникса – это, пожалуй, наименьшая из его проблем.

Праворадикальность фильма оказалась сильно преувеличена – в начале есть несколько намеков: героя избивает банда шпаны-латиносов, его регулярно обижают чернокожие женщины. Шедевральна сцена в автобусе, когда, на попытку комика-неудачника рассмешить чернокожую девочку, её мамаша реагирует едва ли не как на приставания педофила. Но все эти ружья развешены так, чтобы, по большому счету, не выстрелить.

Ничего «правого» в «Джокере» нет. И, тем более, нет в нем ничего консервативного. Фильм выходит одновременно с подъемом новой консервативной волны в американском кино, но совершенно однозначно к ней не относится. И, возможно, именно поэтому так понравился критике и был увенчан «Оскаром» за главную мужскую роль.

Большинство консервативных лент последнего времени это истории о нормативном белом мужчине, который оказывается опорой общества и порядка, о восстановлении связи сына с отцом, о том, что в мире есть Бог и добро, причем расположены они там же, где и были предыдущие две тысячи лет. Напротив, «Джокер» — это фильм о том, что Бога – нет, добра – нет, отца – нет и быть не могло. Всё вокруг — обман, а ненормальный белый мужчина оказывается катализатором анархии в уже разрушенном внутренними социальными противоречиями обществе.

«Джокер» в значительной степени собран из киноцитат 1970-х, самой мрачной эпохи в истории Америки. Чаще всего эту ленту сравнивают с «Таксистом» Мартина Скорсезе. Одинокий, «придурочный» и опасный человек, который ходит с пистолетом и хочет кого-нибудь убить, лишь бы найти какой-то смысл жизни, вырваться из проклятия незаметности. Хотя судьба героя Де Ниро (для рифмовки он появится и в «Джокере», но в полярной по смыслу роли) складывалась сравнительно благополучно – он в итоге убивал плохих парней, спасал девушку и становился героем, но фильм имел мрачное продолжение.

Насмотревшись «Таксиста», влюбившись (если здесь применимо это слово) до открытого преследования в блиставшую в фильме в роле малолетней проститутки 13-летнюю Джоди Фостер, и отождествив себя с главным героем, Джон Хинкли-младший решил довести до конца ключевой сюжет ленты, убийство политика, и тем обратить на себя внимание актрисы. Сперва он намеревался убить президента Джимми Картера, затем переключился на Рональда Рейгана, в которого выпустил шесть пуль 30 марта 1981 года. Только шестая, да и то рикошетом, попала в президента, но все-таки опасность ему грозила серьезная.

Не менее важная отсылка делается в Джокере к другому культовому фильму эпохи – «Телесети» Сидни Люмета, мрачно-гротескному сатирическому кино об обществе, которое управляется телейрейтингами в погоне за которыми могут делаться ужасные вещи. Финальный аккорд «Джокера» с убийством в прямом эфире окажется прямой отсылкой к финальному аккорду «Телесети».

Еще один важный фильм 1970-х обыгрываемый в «Джокере» – «Жажда смерти» с Чарльзом Бронсоном. Получивший в руки пистолет маленький человек начинает убивать плохих людей и становится анонимным героем, получает массовую поддержку как vigilant.

«Джокер» неожиданно ярко продолжает антиреволюционную проблематику последнего фильма из трилогии о Бэтмене, снятой Кристофером Ноланом: «Темный рыцарь. Возрождение легенды». Вышедшая в 2012 году лента, показывала террористов-разрушителей, захватывающих Готэм под видом революционеров, которые грабят богачей, осуществляют «революционное правосудие», обманывают народ, чтобы его уничтожить. Всё это было странной репликой на якобинскую и, ещё более, на большевистскую революции, но отсылало, прежде всего, к событиям в Нью-Йорке в 2011-2012 годах, когда развернулось движение «Захвати Уолл-Стрит».

Нам показывали мир, где, с одной стороны, весь общественный порядок базируется на лжи и лицемерии, на насквозь фальшивом культе Харви Дента, а, с другой, «революция» и политическая искренность были лишь формой ограбления и последующего массового уничтожения. Жестко показана была Ноланом трусость и подлость элит и ещё большая инфернальная подлость контр-элит. А предлагаемый выход – самопожертвование Бэтмена, был по своей сути конечно фальшивым.

В «Джокере» тема массовых протестов против богатых возвращается вновь. Маска клоуна становится символом тех, кто выступает под лозунгом «Убей богатых!», а сам комик-неудачник Артур Флек становится невольным вдохновителем протестов, хотя их социальный смысл ему абсолютно безразличен. Его личное восстание – это восстание «социального нуля», человека, которого никто не замечает и который всем безразличен.

Сперва может показаться, что здесь перед нами уход в классическую для современной проблематики политкорректности тему, что всех надо жалеть, никого нельзя обижать, над представителями ущемленных групп нельзя смеяться. Однако всё «восстание» Флека в конечном счете оказывается частью обширного дьявольского плана…

Плана по уничтожению кандидата в мэры города миллиардера Тома Уэйна, отца будущего Бэтмена (поданного, кстати сказать, как довольно неприятный тип). Сценарий выстроен так ловко, что мы даже не можем понять в какой момент будущий «Джокер» становится марионеткой в большой и жестокой игре, какие из происходящих с ним событий спонтанны, а какие – подстроены специально, для того, чтобы в нужное время в нужном месте на фоне накрывающего Готэм натурального Майдана оставить маленького Брюса, будущего Бэтмена, без родителей.

Не поймем мы и того, кто проворачивает этот план – возможно это «Лига теней» из большого бетменовского мифа, а может быть – кто-то еще. В любом случае, Джокер с его психопатической драмой в этой дьяволиаде играет лишь роль «небесной сотни», если не сказать, говорящей и кусающейся «головы Гонгадзе», – ложного подстрекателя, ложной жертвы, ложного героя, ложного центра внимания.

И здесь-то и состоит главная трудность для однозначного социального прочтения «Джокера». В современной Америке одинаково восстают как правые популистские, так и лево-радикальные группы – и те и другие готовы к насилию, и те и другие возмущены истеблишментом и его презрением к людям.

Хиллари Клинтон стоила президентского кресла походя брошенная характеристика сторонников Трампа как deplorables – обездоленных. Это слово стало боевым кличем трампистов и на их плечах внесло миллиардера в Белый дом. Тот же мотив – незаметные и не принимавшиеся в расчет люди неожиданно взламывают систему отразился и в фильме BBC «Брэкзит» с Дэвидом Камбербетчем. Именно этим невидимкам приписывается глобальная встряска британской системы.

Клоун Артур Флекк –  классический deplorable. Не случайно его мотив – «There’s no time for us / There’s no place for us» (для нас нет времени, для нас нет места). Его обижают латиносы, третируют чернокожие женщины, ему предлагается защищаться с помощью оружия в кармане (итоговый выпад против «второй поправки» оказывается весьма чувствительным), а попытка получить покровительство миллиардера тоже оказывается бессмысленным фантомом. И в этом смысле «Джокер» – фильм подчеркнуто антитрампистский.

Но одновременно «Джокер» заточен и против либерально-политкорректного и лево-радикального дискурса с его мечтами о революции анонимов в масках Гая Фокса, суровой борьбой с «харрасментом» экологическим кризисом и прочим. Клоун Артур, человек с большими ментальными проблемами, запускающий шумные протесты в Готэме, пораженном сводящим людей с ума от вони «мусорным кризисом», слишком уж напоминает другого человека с ментальными проблемами, который раскачивает глобальный «экологический майдан» – Грету Тунберг.

Однако весь этот активизм, вся эта майданная активность, оказывается не более чем шумихой в которой скрывается чья-то истинная цель. Наваленная гора трупов, как подчеркивал в рассказе «Сломанная шпага» Г.К. Честертон, скрывает один труп, который и надо под этой горой спрятать.

«Джокер» – один из самых антиреволюционных фильмов мирового кинематографа. Однако это чисто отрицательная антиреволюционность. Она связана не с тем, что старый порядок признается благим и более мудрым, чем новый, навязанный радикалами, а исключительно с тем, что сама революция — это грандиозная разводка.

Гениальная игра Хоакина Феникса, особенно его пантомимы, достоевские страсти персонажей, изощренные киноцитаты, завораживающая музыка, сюжет в котором действительно трудно добраться до дна и придется искать множество ключей, ловушек и ложных ходов – всё это оказывается чьим-то грандиозным обманом.

Нет ни Бога, ни Отца, ни религиозных, ни нравственных, ни политических ценностей, ни любви, ни надежды. Социальный Нуль с его психозами, отчаянием, болью, со стремлением стать знаменитым и получить поддержку или признание, даже будучи надут через соломинку до пугающих размеров, по прежнему остается нулем, надувным клоуном, нужным лишь для того, чтобы отвести глаза до тех пор, пока серьезные люди работают над серьезными делами, например – кого-нибудь грабят или убивают.