Борис Акунин. Часть Азии. История Российского государства. Ордынский период. – М: АСТ, 2014

«Никогда и ни в каком случае историк не должен забывать исторической истины, что бы не подсказывала ему его догадливость и как бы ни увлекало сильное воображение, и раз он забыл это… ему уже трудно верить и можно лишь посоветовать положить совсем историческое перо и взять перо беллетриста» – так безжалостно отозвался на опыты историка Н.И. Костомарова в сочинении романов из древней жизни основатель русской историографии М.О. Коялович в своей “Истории русского самосознания”. Вряд ли бы он отнесся более снисходительно к тому, кто, не отложив пера беллетриста, протянул руку то ли к лавровому, а вернее – к терновому венцу историка.

Ни многочисленные предупреждения об опасности смешения жанров, ни практически тотальный критический разгром первого тома ни удержали, однако, Бориса Акунина, ни от выпуска романа из древнерусской жизни о похождениях какого-то Кия, ни от публикация продолжения своей «Истории», посвященного самому мрачному, ордынскому, её периоду.

Первый том сочинения Акунина я назвал «триумфом полузнания». Не владея приемами серьезной исторической критики, не зная современного состояния научной литературы, имея лишь весьма приблизительные и ошибочные сведения о предмете и регулярно в них путаясь, автор, однако, дерзает излагать эту путаницу читателю, не снабжая её даже минимально точными отсылками к источникам и литературе. В качестве ссылки на источники выступают фразы «Летопись сообщает», так что у не знающего о русской истории вообще ничего читателя создается впечатление, что «Летопись» – это такая бухгалтерская книга, где записаны события за много веков. Ему даже не придет в голову, что летописей много, что они разнятся по составу, времени написания, тенденциозности, достоверности сведений, и, разумеется, условному названию, данному современными историками: «Лаврентьевская», «Новгородская I», «Никоновская». Что сведения из этих летописей не совпадают, а порой и серьезно противоречат друг другу.

В качестве последнего слова научной мысли на страницах книги фигурируют цитаты из Карамзина, Соловьева, Ключевского – на фоне которых даже пару раз процитированная публицистика Л.Н. Гумилева покажется передним краем науки. В качестве авторитетных характеристик русских князей автор уснащает страницы своего сочинения пространными выписками из помянутого выше украинского историка-москвофоба Костомарова. В, мягко говоря, пристрастности и выставлении оценок с партийных позиций украинского сепаратизма Костомарова небеспочвенно упрекали еще прижизненные критики.

При этом Акунин не счел необходимым приложить к своему тексту хотя бы три странички библиографии, которые позволили бы самым пытливым из его читателей продолжить самообразование. Как следствие, ложные и произвольные мнения, фактические ошибки, которыми буквально напичкан этот труд, рискуют так с читателем навсегда и остаться.

Если первый том изобиловал ошибками анекдотичными и даже по своему забавными – то славянский бог солнца Даждьбог превращался в «бога дождя», то разводившие, как и все индоевропейские народы, прежде всего коров, славяне объявлялись «преимущественно свиноводами», то ошибки и небрежности второго тома столь же изобильны, но скучны. Над ними даже как следует не посмеешься. Например, автор уверен, что в битве при Омовже в 1234 году немецкие рыцари провалились под лед «точь-в-точь так же» как во время Ледового Побоища (с. 122) и явно не в курсе, что во время Ледового Побоища рыцари никуда не проваливались, их просто разбили, а эпизод со льдом выдумал для своего великого фильма Сергей Эйзентшейн, перенеся на Чудское озеро те самые события на Омовже.

Второй том «Истории» Акунина вообще написан очень небрежно. Хотя М.О. Коялович и прав – беллетристика и история противоположны и не совместимы, но это не значит, что историк не может быть отличным стилистом и художником слова, какими были Геродот и Тацит, Карамзин и Моммзен, Уинстон Черчилль и Лев Гумилев. Письмо Акунина – стяжавшего себе славу как мастер стилизаций – плоское, тяжелое, напоминающее пересказ вычитанного у Соловьева материала для нужд корпоративного журнала. «Чтобы понимать перипетии ордынской борьбы за власть и значение этих потрясений для русской жизни, нам придется разобраться в запутанных взаимоотношениях…» (с. 253). Не дав читателю научной истины, можно было хотя бы позабавить его веселым русским слогом. Но, увы…

Впрочем, в те редкие моменты, когда автор пытается быть оригинальным, он говорит что-то такое, что лучше бы молчал. На стр. 65 мы узнаем, к примеру, что главной отличительной чертой империи является «газообразность», поскольку она, якобы, стремиться заполнить все пространство. Сразу в голову приходят шутки про «сжиженную империю», неприличные остроты про имперскую экспансию в животе и отличная реклама для Газпрома: «Империя в каждый дом!». О том, что это просто неправда и что каждая империя, достигнув максимального расширения огораживала себя великими китайскими стенами и валами Адриана, – я уж не говорю

Композиционно второй том совершенно неудобоварим – повествование непрерывно перескакивает с Руси, в Монголию, Венгрию, Золотую Орду, Китай. Десятки страниц отводятся на поверхностное описание нравов и быта монголов, биографии Чингисхана, зато рассказ о монгольском завоевании Руси укладывается в десять страниц включая картинки.

Такая монголоцентричность преследует вполне определенную цель – внушить читателю, что в 1237 году Россия перестала быть частью Европы, превратилась в окраинную колонию Азиатской империи, что Руси вообще в этот период не существовало. «Руси не было. Не было. Не было…» вдалбливает читателю как мантру писатель от первых (с. 4) и до последних страниц книги. «С середины тринадцатого и до второй половины пятнадцатого века страны с таким названием не существовало» (с. 369).

Еще раз: по неоднократно повторяемому утверждению Бориса Акунина в XIII-XV веках страны под названием «Русь» на нашей планете не существовало. Разумеется это неправда! Причем если Борис Акунин действительно читал те источники, которые он сам же цитирует в своей же книге, то получается, что он осознанно вводит читателя в заблуждение.

Название «страны Рус» существует и активно используется на протяжении всего этого периода. Русь знают, описывают и четко отличают от всех остальных стран.

«Росия большая страна на севере. Живут там христиане греческого исповедания. Тут много царей и собственный язык; народ простодушный и очень красивый; мужчины и женщины белы и белокуры… Дани они никому не платят, только немного царю Запада; а он татарин и называется Тактакай, ему они платят дань и никому более… По истинной правде, самый сильный холод на свете в Росии; трудно от него укрыться. Страна большая до самого моря-океана» – простодушно сообщает около 1298 года Марко Поло, ничего не зная о том, что «страны с таким названием не существовало» (Книга Марко Поло. М., 1955 сс. 226-227).

Вторит Марко Поло и египетский книжник Шихаб ад-Лин ал-Калкашанди, около 1412 года составивший «Светоч для подслеповатого в искусстве писца» – энциклопедию для египетских грамотеев. Он целый раздел посвящает описанию «страны Рус» и сообщает, что в нем проживает «известный народ христианской веры» (Становление и расцвет Золотой Орды. Источники по истории Улуса Джучи (1266-1359). Казань: Татарское книжное издательство, 2011 с. 209). Как видим, даже восточные авторы, считающие страну Рус частью Золотой Орды, все равно отчетливо различают её на фоне остальных стран. Что уж говорить о русских книжниках, в чьих текстах «Русская Земля» фигурирует постоянно.

В попытках запихнуть русских в Азию Акунин пускает в ход любые приемы. Например, рисуется карта Монгольской Империи, на которой в одинаковый цвет с Сараем и Половецкой Степью закрашиваются ладно Владимир и Киев, но и Новгород, Кемска Волость и даже половина (?) полуострова Канин Нос (с. 23). Автор всячески настаивает, что вся Русь была включена в зону непосредственной власти монгольских ханов, полностью утратила независимость и по сути не существовала. И вновь прямо противоречит источникам, на знакомство с которыми, судя по цитатам, претендует. Папский посол к монгольским великим каанам Плано Карпини в своем знаменитом отчете о путешествии прямо обозначает границу Руси и собственно владений монголов: «Мы направились из Киева к иным варварским народам. Мы прибыли к некоему селению по имени Канов, которое было под непосредственной властью татар» (Джованни дель Плано Карпини. История монгалов, именуемых нами татарами. Глава последняя. Раздел 5).

Стремление «обазиатить» Русь заводит Акунин так далеко, что в какой-то момент он сообщает читателю, что «Русь формально входила в китайскую империю Юань» (с. 141). Между тем, даже скудных сведений, сообщаемых самим автором на соседних страницах внимательному читателю должно хватить, что династия Юань была провозглашена внуком Чингисхана Хубилаем только в 1271 году, в то время как «наши монголы из Улуса Джучи» (как называет их Акунин на с. 153) в династическом споре 1260 года выступили на стороне противника Хубилая Ариг Буги и никогда основателю династии Юань не подчинялись.

«Монгольская империя» от Крыма до Кореи и от Югры до Вьетнама, которую любят изображать на некоторых картах, вообще является абсолютно вымышленным царством. Картографическим фантазмом, никогда не существовавшим на самом деле. Империя Чингисхана, мнимого «Завоевателя Мира» была на момент его смерти даже меньше по площади, чем держава Древних Тюрков. По настоящему большой Монгольская Империя была в последний год правления внука Чингисхана Мунке – 1258-59, когда его брат Хулагу взял и разграбил Багдад, а сам Мунке отправился в поход на Южный Китай. Однако уже в следующем году империю навсегда расколол война между Хубилаем и Хулагу с одной стороны, и Берке, Ариг Бугой и Хайду с другой.

Соответственно Русь была «частью Азии» лишь в период между 1243 годом, когда Ярослав Всеволодович впервые отправился в Орду, и 1262 годом, когда с молчаливого одобрения хана Золотой Орды Берке русские перебили сборщиков дани, присланных из далекого Карокорума. Ни до, ни после никакого единого политического пространства между Россией и, к примеру, Средней Азией не существовало. 19 лет «общей судьбы» как-то маловато для обоснования заголовка «часть Азии».

Большая и важнейшая часть владений Золотой Орды так же находилась в Европе. Ханы отправлялись из расположенного в Европе Сарая за реку Урал крайне редко и в основном с военными походами на соседей. Так что и тут говорить о «части Азии» приходится лишь фигурально.

Вымышленные Акуниным вместо русских «русославяне», никогда не входили в состав вымышленной Монгольской Империи от Гонконга до Мурманска. А соответственно и не усваивали у азиатов вымышленных «азиатских манер» вроде самодержавия (само слово имеет византийское происхождение – это часть титула константинопольских императоров – «василевс автократор» – «царь самодержец»), или публичных казней, которые гораздо сподручней было перенять в тогдашней Западной Европе.

Русь вообще отличалась удивительной сопротивляемостью и враждебностью к азиатским влияниям – черта, которую отмечал в “Поэтике древнерусской литературы” академик Д.С. Лихачев:

«Отсутствие литературных связей с Азией является поражающей особенностью древнерусской литературы. Смею утверждать, что среди всех остальных европейских литератур древнерусская литература имеет наименьшие связи с Востоком… Это, несомненно, находится в связи с особой сопротивляемостью Древней Руси по отношению к Азии»
(Д.С. Лихачев. Избранные работы. Т. 1. Поэтика древнерусской литературы. Л.: 1987 с. 269).

Весь период ордынского ига Русь не жила с Ордой в союзе и согласии, как утверждают евразийцы, не усваивала азиатские манеры, как пытается убедить нас Акунин, а активно вырабатывала навыки сопротивления ордынству – военного, политического, культурного. Наша история XIII-XV веков – это величественная и кровавая драма выживания и сопротивления кочевому началу, которая в XVI-XIX веках сменилась напористым и жестким контрнаступлением России на Азию, подарившим нам на время Самарканд и Бухару, и навсегда Урал, Сибирь и Забайкалье, включая даже предполагаемое место рождения Чингисхана.

Русь не слилась с Азией, но преодолела её и, в итоге, возобладала над нею. Но как и почему это произошло, из «Истории» Акунина, где перед нами проходит вереница плоских и бездарных московских князей, читатель, конечно же, не поймет. Впрочем, отношение взявшегося за историю беллетриста к основателям нашей государственности заслуживает, пожалуй, отдельного разбора.

Опубликовано в газете “Культура”.