Как стать историком без посторонней помощи
Исторический дилетантизм – настоящий бич интернет-эпохи. Блоги, форумы, комментарии к статьям полны самоназначенных историков, которые с ожесточением спорят обо всем, от египетских пирамид до танковых клиньев вермахта.
Время от времени на спорщиков, подобно сметающим всё на своем пути ордам кочевников, налетают исторические конспирологи с чем-нибудь вроде: «Всю историю подделали при Романовых! Все главные герои раздвоились! Читайте правду у Морозова и Фоменко!», «Попы сожгли наши подлинные исторические книги, заменив их своей жалкой летописью! Приобретайте «Русские веды»! На Карачун скидка!», «Видели новый пост Галковского? Вы в курсе, что не только берестяные грамоты подделаны Зализняком, но и Полное собрание сочинений Ленина сочинили в MI-6?».
Популярность деструктивных исторических культов, занимающихся «деконструкцией» всевозможных «исторических фальсификаций» совершенно понятна – она освобождает незнайку от необходимости хоть что-то узнавать о реальной истории, методологии исторического исследования, зато дает возможность ехать на самовозбуждающейся энергии ненависти к традиционным историкам. Когда еще появится такая уникальная возможность выдавать собственное невежество за обладание тайным знанием?
Но как, всё-таки, быть человеку доброй воли, которого действительно интересует история, который хотел бы начать в ней разбираться, с удовольствием применял бы исторические аргументы в спорах, к примеру, о политике, но, как на грех, все уроки в школе проспал, а позднее получил (или не получил) образование, которое никаких исторических знаний не требовало. Не все имеют возможность во взрослом возрасте пойти получать второе образование, особенно с учетом его платности.
Тем не менее, человек никогда не получавший академического исторического образования может стать не просто успешным «форумным бойцом». Пример исследователя Второй мировой войны Алексея Исаева показывает, что начав как «дилетант» можно превратиться в крупнейшего специалиста в той или иной отрасли исторической науки, двинуть её далеко вперед. В частности за счет контркритики варварского дилетантизма, каковой была критика Исаевым построений Резуна-«Суворова».
Итак, стать историком «с нуля» можно. Для этого нужно иметь некоторые природные таланты (каковые распределяются на Небесах, тут уж ничего не попишешь), искренний интерес к истории, желание учиться, следование определенным правилам и… некоторая начитанность. Именно на такой случай автор этих строк и составил небольшое руководство, в котором указал 10 книг, вдумчивое прочтение которых сделает вас начинающим историком даже без посторонней помощи (не великим, но уж точно более компетентным, чем иные шарлатаны, пусть и с учеными степенями). От полного незнания, через обзаведение определенной исторической эрудицией можно перейти к постижению методов и приемов исторической науки.
По принципу «каши из топора» к этим 10 книгам я приварил несколько, обращение к которым еще больше расширит вашу компетенцию историка доброй воли. Практически все эти книги легко найти сегодня в интернете простым поиском. Печатные издания я указывал, по большей части, последние из мне известных, а значит – наиболее доступные. Всюду, где только смог, указал ссылки на возможность найти данную книгу в интернете.
1. Сергей Нефедов. «История древнего мира». «История средних веков». «История нового времени. Эпоха возрождения». М.: Владос, 1996
Трехтомный учебник знаменитого русского историка, работающего в Екатеринбурге, Сергея Нефедова, это именно та книга, которая лучше всего подойдет для изучения истории «с нуля». Изложение автора красочно и увлекательно, порой читается как роман, но базируется на хорошо известных автору и, по большей части установленных наукой фактах (хотя определенные фактологические возражения конечно вызывает и эта книга) и украшено подлинными цитатами из исторических источников. Книга отлично читается с детьми вслух и её материал очень хорошо усваивается, гораздо лучше, чем содержание стандартного школьного учебника. Древность, средние века и начало нового времени проходят перед читателями как единая запоминающаяся картина.
Нефедов, известный представитель российского «неомальтузианства» строит свое изложение вокруг концепции демографических циклов, в ходе которых перенаселенность приводит к экологическим и социальным катастрофам, если от них не спасают «фундаментальные открытия» в хозяйственной и военной сфере, расширяющие экологическую нишу человеческих обществ и позволяющие прокормить больше населения с помощью земледелия, промышленности или грабежа соседей. Одним из основных явлений “фазы сжатия”, когда ресурсов начинает не хвать населению, Нефедов не без оснований считает государственные реформы и народные движения направленные на поиск справедливости. Иногда его теория заставляет Нефедова относиться с большим сочувствием, чем они того заслуживают, к народным еретическим движениям, типа павликиан Византии, которые оказываются у него “следующим подлинным заветам Христа”, что, конечно, абсолютно неверно.
Подробно эта концепция изложена автором в работе «Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока» (М.: Территория будущего, 2008), представляющей собой довольно подробную историю человеческих обществ за пределами Европы с древности по XVIII век. Эта книга так же обязательна к прочтению. Значительный интерес представляет и двухтомная «История России. Факторный анализ» (тт. 1-2. М.: Территория будущего, 2010, 2011), в которой он пытается применить свою концепцию кризисов перенаселения к объяснению русской истории и, в частности, событий 1917 года, хотя на этот счет существует и противоположная точка зрения систематически оппонириующего Нефедову известного историка Б.Н. Миронова в работе «Российская империя. От традиции к модерну». 3 тт. (СПб.: Дмитрий Буланин, 2015).
2. Сергей Смирнов. Годовые кольца истории. М.: Языки славянских культур, 2000
без труда найти в интернете.
Московский преподаватель истории и математики Сергей Георгиевич Смирнов широко известен как автор феноменальных задачников по истории. Эти задачники содержат вопросы для самостоятельной проверки знаний и обдумывания, а также забавные «тексты с ошибками» – содержащие заведомые неточности и анахронизмы исторические рассказы, умение «выловить» которые говорит о том, что вы владеете фактическим материалом. Это три книги: «Задачник по истории древнего мира» (М.: Междунар. Отношения, Мирос, 1994), «Задачник по истории средних веков» (М.: Междунар. Отношения, Мирос, 1995) и «Задачник по истории России» (М.: Междунар. Отношения, Мирос, 1995). К сожалению они давно не переиздавались, но их можно без труда найти в интернете.
В книге «Годовые кольца истории» Смирнов дает историческую панораму человечества «срезами» идущими шагом, как правило в 250 лет. 750, 500 и 250 годы до нашей эры, Начало нашей эры, 250, 487, 750, 1000, 1250, 1485, 1667, 1821 и 1969 годы. Для каждого года Смирнов рисует широкую панораму жизни человеческих обществ Востока, России и Запада в политической, военной, экономической истории и истории науки, вызывающей его особый интерес. Смирнов – один из учеников Л.Н. Гумилева и, несомненно, исповедует его теорию пассионарности, но в книге эта точка зрения представлена без всякого доктринерства и фанатизма – основное место уделено качественному изложению фактов.
Метод исторических срезов был заимствован Смирновым у известного писателя и историка Игоря Можейко (Кира Булычева), автора великолепной книги «1185 год». Она представляет собой увлекательную историческую панораму от Японии, Китая и Бирмы, через Русь и Византию, до Германии и Англии, включающая собой судьбу дома Тайра, козни ассасинов, злодеяния Андроника Комнина, поход Игоря на половцев, войны Фридриха Барбароссы и приключения Ричарда Львиное сердце.
Эта и еще одна книга Можейко, «7 и 37 чудес», посвященная историческим памятникам Востока – Пальмире, Баальбеку, Тассили и т.д, выдержали множество переизданий и заслужено любимы всеми, кто увлекается историей.
3. Всемирная история (Российская Академия Наук. Институт всеобщей истории. М.: Изд-во «Наука»).
Т.1. Древний мир (2011); Т. 2. Средневековые цивилизации Запада и Востока (2012); Т. 3.Мир в раннее Новое время (2013); Т.4.Мир в XVIII веке (2013); Т.5.Мир в XIX веке (2014).
От популярных книг по истории переходим к её научному, академическому изложению, составленному ведущими современными российскими учеными, сотрудниками головного исторического института Российской Академии Наук, уже успевшими предложить нам общую историческую картину до начала ХХ века.
«Всемирные истории» это почтенный и, в свое время, весьма любимый читателями жанр, вызывавший к жизни многотомные произведения, такие как восьмитомная всемирная история Фридриха Шлоссера, перевод которой издан в России в 1868 году, или четыре огромных тома «Всемирной истории» Оскара Йегера, переведенных в 1894 году и периодически перепечатываемых ушлыми издателями и по сей день.
Невероятных размеров получилась «Всеобщая история» под редакцией французских профессоров Эрнеста Лависса и Альфреда Рамбо, десятки томов, написанные разными специалистами, из которых на русский язык переведены «Эпоха крестовых походов» и восьмитомная «История XIX века», неоднократно переиздававшаяся у нас в ХХ веке. Наконец, в 1955-1965 годах была выпущена десятитомная «Всемирная история» АН СССР, её отдельные главы писали крупнейшие специалисты мирового уровня, такие как египтолог Ю.В. Перепелкин, но в целом книга была настолько безнадежно испорчена доктринерским марксизмом, настолько игнорировала все факты и процессы не укладывавшиеся в шаблоны «теории классовой борьбы», что сейчас практически непригодна для использования.
Современная «Всемирная история» ИВИ РАН написана живым языком, содержит массу интересных как хрестоматийных, так и малоизвестных фактов, ориентируется, прежде всего, на надежный цивилизационный подход, всемирная история рассматривается как путь «цепи цивилизаций» постепенно движущихся к взаимному общению. Очень качественно написаны главы по русской истории, грамотно поставленной во всемирный контекст. При этом авторы свободны от абсурдной политкорректности и сообщают, что «русские осваивали просторы Сибири». Имеются, впрочем и отдельные необъяснимые ошибки и погрешности, например рассказывая о битве Цезаря и Помпея при Фарсале автор главы сообщает, что «силы были неравны» и Помпей был разбит. Силы были действительно неравны – войск у Помпея было почти вдвое больше и Цезарь одержал победу не числом, а умением.
4. Уильям Мак-Нил. Восхождение Запада. История человеческого сообщества. Киев, Ника-Центр, 2013
Для современного концептуального осмысления всемирной истории до сих пор не имеет равных работа американского историка Уильяма Мак-Нила (1917-2016). Вопреки названию это не только и не столько панегирик исторической уникальности Запада, сколько глубокое концептуальное осмысление пути множественных цивилизаций, постепенно смыкающихся в единую историческую ойкумену. Опираясь на концепцию существования локальных цивилизаций, предложенную британцем Арнольдом Тойнби в его многотомном труде «Исследование истории», Мак-Нил попытался рассмотреть эти цивилизации не как «вещи в себе», а как взаимодействующие сообщества, конкурирующие и заимствующие друг у друга идеи.
Мак-Нил был католиком и, как не без раздражения заметила в некрологе «Нью-Йорк Таймс», «пролайфером», то есть противником абортов и эвтаназии. И это очень важно, поскольку его осмысление мировой истории – это взгляд пусть и довольно либерального и западного, но все-таки христианина с последовательными убеждениями. Мак-Нил уделяет большое внимание духовному фактору в истории, подробно рассматривает взаимодействие религии и общества.
Редкий из западных ученых он правильно оценил значение исихазма – принятие учения святителя Григория Паламы помогло православному населению Балкан не утратить свою веру под властью турок-османов. Вообще, Мак-Нил уделяет Византии и России гораздо больше внимания, и делает это с куда большим пониманием (хотя и не без ошибок), чем большинство западных исследователей.
Большое значение для мировой исторической мысли имели две работы Мак-Нила, развивающие темы, намеченные в «Восхождении Запада». Книга «В погоне за мощью» (М.: Территория будущего, 2008), посвящена влиянию эволюции военных изобретений и развития вооружений на человеческое общество.
В работе “Эпидемии и народы” рассматривается воздействие на историю массовых эпидемий и особенно великих моров, возникавших при смыкании частей ойкумены, когда болезни эндемичные для одних обществ выкашивали миллионы человек в других, не имевших иммунитета.
5. Фернан Бродель. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XVIII вв. М.: Прогресс. Т.1. Структуры повседневности: возможное и невозможное (1986); Т.2. Игры обмена (1988); Т.3. Время мира (1992).
Труд великого французского историка Фернана Броделя (1902-1985) представляет собой вершину исторической науки ХХ века. Это поразительная по фактической насыщенности, богатству идеями и феноменальному мастерству исторического изложения работа, дающая общую картину социально-экономической истории охватывающих участки планеты миров-экономик, прежде всего – европейского.
Бродель то погружается в детали хлебопечения, функционирования открытых продовольственных рынков, сложностей выпуска и учета переводных векселей, то предлагает читателю сложнейшие теоретические построения посвященные пространственной организации экономик, тонкостей устройства доиндустриального капитализма и взаимодействия финансовых олигархий и государств. Бродель показывает сколь богатой, насыщенной и разносторонней может быть историческая наука в наше время и что совсем не обязательно привязывать себя к шумным политическим событиям, чтобы вести увлекательный исторический рассказ.
Центральная идея Броделя выражена в понятии «длительной временной протяженности». Есть исторические факторы и процессы, которые работают лишь очень медленно, столетиями и тысячелетиями, и именно они определяют границы возможного и невозможного в истории. Ход истории задается почти неподвижными глубинными структурами – географией, климатом, распределением человеческих масс, долгосрочными цивилизационными особенностями. Кстати, феномену цивилизаций посвящена другая важная книга Броделя «Грамматика цивилизаций» (М.: Весь мир, 2008).
Бродель раскрывает взятую им тему через историю миров-экономик, структур в границах которых экономические процессы синхронизированы и которые до недавнего времени были плохо проницаемы друг для друга. В европейской мир-экономике Бродель выделяет эпоху смены гегемонии торговых центров – Венеции, Антверпена, Генуи, Амстердама, Лондона, Нью-Йорка, которые, контролируясь как правило финансовыми олигархиями – капиталистами, диктуют параметры экономического порядка. Россию, кстати, Бродель рассматривает как «сам по себе мир экономику», причем отнюдь не считает нас отсталыми, напротив, с вниманием и интересом относится к очень специфичной русской структуре, сохранившейся и после установления тесных контактов России и Европы.
Коллегами Броделя при разработке мир-системного подхода к истории стали два неомарксиста – американский социолог Иммануил Валлерстайн и итальянский историк экономики Джованни Арриги. Первому принадлежит фундаментальная работа «Мир-система Модерна» (тт. 1-4. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2015-2017), основанная на во многом схожих с броделевскими постулатах о существовании локальных миров-экономик, в развитии которых Валлерстайн уделяет центральное внимание взаимоотношениям между развитым ядром, полупериферией и отсталой, эксплуатируемой периферией.
Работа Арриги «Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени» (М.: Территория будущего, 2006) является очень интересной попыткой распространить вглубь средневековой истории и уточнить тезисы Броделя о смене центров-гегемонов европейской мир-экономики, расцвет и упадок которых связаны с циклами накопления капитала.
6. Нил Макгрегор. История мира в 100 предметах. М.: Эксмо, 2012
Эта книга возвращает нас к более легкому стилю изложения, зато позволяет сменить угол зрения. Вместо истории как череды политических и военных событий или экономических и социальных процессов, – история данная через материальные предметы в которых отражается эпоха. Нил Макгрегор – директор Британского Музея, который, напомню, является не художественной галереей, а обширнейшим в мире собранием предметов по археологии и этнографии.
Каждому из предметов, от раннего палеолита до современной кредитной карты, посвящена краткая характеристика, из которой мы узнаем что-то о нем самом и о той эпохе, том историческом контексте, который его породил. Познавательная ценность этих эссе просто огромна – на читателя обрушивается поток фактов о которых, чаще всего, он даже не подозревал. Скажем, все знают о человеческих жертвоприношениях у майя. Но лишь единицы знают о ритуале, когда жена правителя пропускала через язык веревку с острыми шипами и, впадая в экстаз от боли, пророчествовала о будущем. Мало кто мог бы даже предположить, что коровы, которых в Древнем Египте было довольно много, давали египтянам не мясо или молоко, а… кровь, которую пили или использовали как белковую добавку к овощным блюдам. Далеко не каждый сможет вам ответить на вопрос о том, почему на эллинистических монетах Александр Македонский изображался рогатым и вошел в восточные предания как Искандер Двурогий.
Для примера возьмем британский чайный сервиз XIX века. Чай как он понимается в современном мире – продукт Британского имперского пространства, объединившего плантации Индии с фарфором Китая и сахаром Ямайки стал важнейшим вкладом Британии в мировую цивилизацию. Именно вместе с чаем в жизнь бедных слоев общества вошла трезвость. Алкогольные напитки были единственным способом доставить в организм воду избегая бесконечных инфекций из зараженных источников. Чашка сладкого чая с молоком стала настоящим родником свежей воды в инфекционной пустыне. Наконец-то можно было пить воду и не быть пьяным. Поэтому британские филантропические общества, роль которых в формировании современного жизненного стандарта во всем мире огромна, внедряли чай с такой настойчивостью. Наконец-то простой человек был трезв, подтянут и согрет глотком горячего чая. Хотелось бы однажды дожить и до «Истории России» в 100 предметах.
7. История частной жизни. Под редакцией Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби. М.: Новое литературное обозрение. (т.1. От Римской Империи до начала Второго тысячелетия. 2014; т. 2. Европа от феодализма до Ренессанса; т.3. От ренесанса до эпохи Просвещения. 2016).
Большая часть истории людей проходит вне поля зрения историков, за закрытыми дверями домов. Эта частная жизнь и частная история в течение столетий оказывались без всякого исторического внимания, лишь в XIX веке начали появляться исследования домашнего быта по крайней мере монархов, такие как «Домашний быт русских царей» и «Домашний быт русских цариц» И.Е. Забелина, однако цари это все-таки публичные фигуры.
По настоящему заглянуть в тайники частной жизни историки решились лишь когда начали выходить работы французского историка Филиппа Арьеса (1914-1984) «Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке» (Екатеринбург, издательство Уральского университета, 1999) и «Человек перед лицом смерти» (М.: Прогресс-Академия, 1992) в которых было показано как исторически формируется восприятие ребенка как невинного ангельского существа, которое надо ограждать от всякой грязи, кажущееся нам сегодня очевидным, или как смерть из публичного пространства торжественного ритуала вытесняется в частное, зачастую одинокое, умирание, упрятанное подальше от глаз благопристойной публики, полагающей, что будет жить вечно. Кстати сам Арьес был “правым анархистом-традиционалистом” близким к известной правой организации “Аксьен франсез” – одной из предшественниц “Национального фронта”.
Именно Арьес выступил инициатором создания развернутого пятитомного исследования истории частного человека и частной жизни, выполненного коллективом французских ученых. После его смерти дело довел один из крупнейших французских историков-медиевистов Жорж Дюби. Рассмотрена частная жизнь Рима и Византии, средневековой Европы и Нового времени, и так практически до наших дней. Можно увидеть в чем частный человек повторял свою публичную роль, а в чем противоречил ей, какую роль играли в его жизни семья, дружба, письма и интимные дневники.
8. Л.А. Тихомиров. Религиозно-философские основы истории. Составление М.Б. Смолина. М.: Аспект-Пресс, 2004 (или любое другое издание).
В течение столетий Божественный промысел лежал в основе объяснения истории как целого и конкретных исторических событий. Достаточно здесь упомянуть блаженного Августина и его трактат «О граде Божием» (Киев, СПб.: Алетейя, УЦИММ, 1998) центральная мысль которого состояла в полемике с язычниками, которые полагали, что их боги даровали Риму расцвет, а приняв христианство он склонился к упадку. Напротив, ложные языческие боги, бесы, поработили Рим и мир и принесли неисчислимые страдания, а Христианство освободило человека от власти демонов.
Ученик Августина, Павел Орозий, составил «Историю против язычников» (СПб.: Издательство Олега Абышко, 2004), в которой изложил события в Греции и Риме как чреду принесенных демонами бедствий и актов проявления божественного провидения.
Этот же подход мы можем встретить и в ХХ веке у Гилберта Кийта Честертона (1874-1936), великого английского писателя и христианского католического апологета в его замечательной работе «Вечный человек» (М., Издательство политической литературы, 1991), где история рассматривается как противопоставление «карфагенского» начала бесослужения и римского начала ведущего через цивилизацию к принятию Христа.
Современные исторические исследования как правило исключают провидение и агиополитические факторы из исторического исследования – как историческое рассматривается либо человек, либо то, что ниже человека – неживая и живая природа. И это совершенно искажает наше восприятие истории. Но есть и редкие исключения, возвращающие нашему пониманию истории религиозную перспективу. Это, в частности, обширная работа Льва Александровича Тихомирова (1852-1923) – замечательного русского консервативного мыслителя, раскаявшегося революционера и православного монархиста «Религиозно-философские основы истории». В этом труде Тихомиров охватывает всю историю человечества вплоть до грядущих эсхатологических последних событий, показывает её как противоположность двух начал – трансцендентного, признающего Бога существующим и действующим вне мира, и имманентистского, считающего, что высшая реальность слита с миром, что проявляет себя в язычестве, гностицизме, масонстве, социалистическом и либеральном человекобожии. Борьба двух этих начал, с точки зрения Тихомирова, пронизывает всю земную историю, определяя в ней высшие смыслы.
Если говорить об истории религий, рассмотренной с более секулярной точки зрения, то здесь совершенно незаменим трехтомный труд родившегося в Румынии и православного по крайней мере по рождению исследователя Мирчи Элиаде (1907-1986) – «История веры и религиозных идей» тт. 1-3. (М.: Академический проект, 2015). В этой работе подробно рассмотрена история всех основных религиозных направлений от анимизма и шаманизма до протестантизма нового времени.
9. Робин Дж. Коллингвуд. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980
Составив себе общее представление о ходе истории в целом и некоторых её «этажах», таких как экономика, религия, быт, частная жизнь, пора приниматься за твердую пищу, то есть за изучение исторического метода, понимание того как и для чего работает историк. Лучшей работой, посвященной анализу теоретической стороны работы историка является книга британского археолога Робина Джорджа Коллингвуда (1889-1943) «Идея истории».
Коллингвуд был как историком и археологом, так и философом, и ему удалось с удивительным мастерством передать не только суть того поворота, который совершила в ХХ веке историческая наука, перейдя от «истории ножниц и клея», когда считалось достаточным с максимальной полнотой вырезать из источников данные и склеить их между собой в единую историю, к истории «проблем», когда историк задает вопросы источнику и использует любые способы, чтобы получить ответ на волнующие его темы. Коллингвуду удалось в одной книги соединить историю философии истории, то есть тех способов осмысления прошлого, которые человеческая мысль порождала в течение столетий, и собственную философию исторической науки как поля решения проблем.
Работ по теории истории и сущности исторического метода, конечно, гораздо больше. Достаточно здесь назвать труд «Историка» (СПб., 2004) знаменитого немецкого специалиста по истории эллинизма Иоганна Дройзена. Влиятельный русский ученый либерального направления Н.И. Кареев (1850-1931) написал свой труд с аналогичным названием: «Историка. Теория исторического знания» (М.: URSS, 2010), где подробно изложил теоретические и методологические основы этой науки.
Наконец, своеобразным классическим памятником «позитивистской» историографии стала работа французов Шарля-Виктора Ланглуа и Шарля Сеньобоса – «Введение в изучение истории» (М.: Гос. Публ. Историч. Библиотека России, 2004), где теоретическая парадигма, в основе которой лежала надежда максимально точно и достоверно установить и изложить все факты нашла свое высшее выражение.
В ХХ веке начался переход исторической науки от истории перессказа фактов к истории как постановке проблем. Лидером этой историографической революции стала французская школа «Анналов», основанная Марком Блоком и Люсьеном Февром (учеником последнего был Фернан Бродель). Марку Блоку (1886-1944) принадлежит незаконченный из-за его расстрела в Лионском гестапо как участника сопротивления труд «Апология истории» (М.: Наука, 1973), мысли изложенные в нем стали своеобразным символом новой историографии.
Большое значение имели и работы итальянского философа-гегельянца Бенедетто Кроче (1866-1952), прежде всего «Теория и история историографии» (М.: Школа «Языки русской культуры», 1998). Идеи Кроче оказали большое влияние на Коллингвуда. Работы Блока, Кроче и Коллингвуда оказали влияние на русского богослова и церковного историка о. Георгия Флоровского, который в небольшой работе «Положение христианского историка» (в книге «Догмат и история» М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 1998) изложил базовые принципы проблематизрующей истории применительно к церковной науке.
Из современных работ по теории истории следует, прежде всего, указать на книги англичанина Джона Тоша «Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка» (М.: Весь мир, 2000) и француза Антуана Про «12 уроков по истории» (М.: РГГУ, 2000), дающих своеобразный синтез традиционной позитивистской модели «истории фактов» и современной модели «истории проблем».
10. Лихачев Д. С. Текстология: (На материале русской литературы X-XVII веков). СПб.: Алетейя, 2001.
Наконец последний труд из нашего списка, который поможет сформировать из любого желающего историка доброй воли, это работа знаменитого русского филолога, специалиста по древней русской литературе, академика Д.С. Лихачева (1906-1999) «Текстология». Этот труд позволяет не только освоить основные навыки анализа текстов (прежде всего русских летописей и иных древнерусских литературных источников), он дает представление об общих принципах функционирования источников – помогает понять, что рукописей с которыми работает историк довольно много, что не существует никакого «в летописи написано», так одна рукопись отличается от другой тысячами разночтений, что причинами этих разночтений могут быть как сознательные искажения, так и ошибки, описки, сбои внутреннего диктанта, когда человек вместо «колеса» пишет «колбаса» и т.д.
Человек знакомый с текстологией никогда не поведется на бредовые постулаты фоменковщины о тотальной подделке нарративных источников древности и средневековья, поскольку отлично знает насколько много в реальности этих источников, насколько велики разночтения между двумя рукописями одного и того же источника, так что их невозможно подделать нарочно и незачем подделывать случайно. «Текстология» Лихачева позволяет прикоснуться к тому колодцу из которого черпается первоначальное историческое знание.
Более подробно разобраться в проблеме помогут такие издания, как «Методика исторического источниковедения» (Ростов-наДону, 1976) советского исследователя А.П. Пронштейна. А в понимании методов работы с визуальными источниками поможет работа известного русского археолога А.В. Арциховского «Древнерусские миниатюры как исторический источник» (М., 2004).
В завершение обзора его автор хотел бы подчеркнуть, что, на его взгляд, любому начинающему историку, профессионалу или любителю необходимы пять качеств, без которых категорически не обойтись.
1. Широкая историческая эрудиция. Часто говорят, что историку не надо забивать себе голову датами и фактами, необходимо понимание метода. Это не так – сущность истории в установлении максимально широких причинных, смысловых и ассоциативных связей между великим множеством фактов. Невозможно установить связь между тем, чего не знаешь. История состоит из множества индивидуальных фактов и, хочешь не хочешь, их надо знать. Не так давно я слышал лекцию доктора наук, который построил целую теорию на выдуманной им вражде между Францией и Османской империей в XVI веке, хотя тесный франко-османский союз – реальность известная любому, кто интересовался этой эпохой. Лектор этого факта не знал и за него было как-то неудобно.
2. Безусловное преклонение перед точно установленным фактом. Разумеется, не все факты можно установить надежно, многие так и останутся лишь гипотетическими. Зато почти все ошибочные факты можно надежно опровергнуть. Историк не должен использовать заведомо ошибочные факты, скомпрометированные источники, не может не оговаривать гипотетических фактов, не имеет право одну гипотезу базировать на другой гипотезе, а дальше исходить из гипотезы как из самоочевидного факта. Любые исторические теории всегда должны капитулировать перед фактом их опровергающим. Историк, отговаривающийся тем, что «фактов нет, есть лишь интерпретации» – шарлатан.
3. Приоритет источника над литературой. Современные историки зачастую заражены историографической болезнью. Они попадают в замкнутый круг воспроизведения точек зрения высказанных исследователями до них, принимают без проверки их интерпретации и даже фактические утверждения. В итоге современная историческая работа зачастую состоит в пересказе других исторических работ. Между тем, всюду, где это возможно, источник должен быть для исследователя на первом месте. К нему следует подойти со свежим взглядом, перечитать каждую строчку, осмотреть еще раз каждый предмет, не успокаиваться на том, что кто-то до тебя это уже объяснил – потому что именно из такой лени и вырастают мифы, которые кочуют из одной исторической работы в другую десятилетиями.
4. Чувство исторического времени. Нормальная работа историка невозможна без рационального или интуитивного понимания такой реальности как историческое время. Необходимо чувствовать исторические ритмы, желание и умение заглянуть в объяснении любой исторической проблемы на большую глубину, увидеть в казалось бы случайном обстоятельстве схождение столетних, а то и тысячелетних временных пластов. «Законов истории» в том виде, в котором существуют законы физики, по счастью никто еще не открыл (а те, кто утверждал, что открыл, оказались обманщиками). Но существуют долгосрочные временные цепи, тенденции, потоки плотно сцепленных событий. Разглядеть их среди моря исторических фактов – одна из важнейших задач историка.
5. Понимание смысла истории. Историк, который не задумывается о смысле тех событий и процессов которые изучает – ленив и нелюбопытен. Существует множество философских и религиозных интерпретаций истории, стройных и не очень концепций исторического процесса. Не каждый может и должен быть философом, но каждый должен дать себе отчет в том какова его собственная философия истории. Отказ от этого не порождает «историю свободную от философствований». Он порождает обычное ленивое следование насильственно насаждаемым «мейнстримным» концепциям – марксизму как в СССР, или либеральному эволюционизму как на Западе. Историку нужно мужество мыслить самостоятельно.
