Юваль Ной Харари. Sapiens. Краткая история человечества. М., Синдбад, 2016

Сочинением Юваля Ноя Харари «Sapiens. Краткая история человечества» буквально забиты полки московских книжных магазинов. Серьезный для научно-популярной гуманитарной литературы тираж в 7000 экземпляров как бы подтверждает: перед нами не столько коммерческий проект, сколько пропаганда, очередной опус, назначенный «модным». И в самом деле — его настоятельно рекомендует основатель «Фейсбука» Марк Цукерберг. Разве он посоветует плохое?

Харари — настоящий герой нашего времени. Израильский профессор, живет в гомосексуальном браке, практикует медитацию, веган, защитник прав животных. Наиболее сильные страницы у него посвящены, собственно, тому, как страдают куры, призванные познавать мир, и свиньи, самые любопытные существа на свете, в созданных мясоедами узких загонах. В какой-то момент проникаешься желанием отпустить живность на свободу, где их, конечно, тут же съедят хищники и убьют болезни, зато твоя совесть будет чиста.

Гораздо хуже Харари относится к млекопитающему под названием «человек». Вид вредный и деструктивный — разрушает природу, уничтожает себе подобных, перебил всех крупных животных в Австралии и доколумбовой Америке. Этот тезис, позаимствованный из книги «Третий шимпанзе» американского биолога Джареда Даймонда, дополнен еще одним из того же источника: с изобретением земледелия и животноводства люди стали намного несчастнее. Первобытные охотники, здоровые, почти без вещей, гуляли по лесам с песнями, били зверей и радовались, а земледельцы вынуждены трудиться, не разгибая спины, на хитроумный сорняк — пшеницу или кукурузу, который умудрился превратить глупого человека в менеджера по своему воспроизводству. С животноводством еще хуже: Homo sapiens и барашков мучит, и заразился от них большинством вредоносных инфекций.

Автор сам не замечает противоречия между двумя тезисами: если охотники были настолько разрушительны, что выбили всю крупную фауну, то, перейдя к земледелию и скотоводству, они просто спасли экосистему планеты, создав для своего пропитания целый искусственный мир.

Впрочем, Харари вообще не очень заботится о соответствии фактам. Он сыплет ошибочными сведениями, приблизительными суждениями и ляпами, а немногие, действительно интересные данные тонут в море ошибок и поэтому тоже кажутся выдумкой. Так, по его мнению, «в 1860 году большинство американцев пришли к выводу, что негры тоже люди и должны быть свободными», — это об избрании Линкольна. На самом деле «большой Эйб» был президентом меньшинства — за него проголосовало лишь 40 процентов избирателей, он победил потому, что голоса соперников разделились. При этом Линкольн никогда не считал негров «тоже людьми», являясь убежденным расистом. Освободив темнокожих, чтобы ударить по южанам, он всегда полагал, что африканцев нужно отселить на Черный континент.

Харари рассуждает о зависимости человеческих обществ от солнечного цикла. Мол, когда света и тепла мало, пшеница только зеленеет, амбары пусты, людям голодно. Если солнце жарит, то и урожай собран, и закрома полны, и сборщики налогов довольны, и цари рвутся воевать. Сразу видно, что с практическим сельским хозяйством профессор дела не имел. Самое голодное время в году — между весенним равноденствием и солнцеворотом, когда старые запасы кончились, новый же урожай не созрел, а самое сытое — от осеннего равноденствия до зимнего солнцеворота — то есть в пик темноты: урожай собрали и можно взять передышку. Природа, конечно, запускается солнечной энергией, однако делает это с заминкой, о чем знает любой крестьянин, но не историк-веган.
Отдельно следует отметить чисто либеральную концепцию экономических изменений. По Харари экономический рост в нашу эпоху начался потому, что придумали такую вещь как кредит, позволяющий начать предприятие. Это совершенная неправда. Кредит придумали тысячелетия назад. Однако все эти тысячелетия кредит использовался не для создания предприятий, а для торговли и войн. В результате, у кредита были катастрофические проблемы с возвратностью. Вспомним как сиенские банкиры прогорели на том, что Эдуард 3 не смог завоевать Францию. Кредитовать предприятия под будущие продажи и прибыль придумали только братья Перейр в середине XIX века основав банк “Креди Мобилье”. К тому моменту промышленная революция шла и приносила прибыль уже сотню лет. Так что в основе была промышленность и возрастающая отдача, а не кредит.
Автор утверждает что Франция проиграла соревнование за экономическую гегемонию Англии, потому что французский кредит дискредитировал себя в деле компании Мисисипи и махинаций Ло. Он подробно рассказывает эту историю, но ни слова не упоминает, что одновременно лопнул аналогичный пузырь Компании Южных Морей в Лондоне. И там и там были большие потери, задействованы были многие политики, вскрылась коррупция. Таким образом, причиной проигрыша Франции в эпохальной конкуренции было что угодно, но не абсолютизм и вызванные им “пузыри”.
И вот когда после этого тебе рассказывают такую историю: “В 1860 году император Наполеон III приказал подавать алюминевые приборы лишь самым почетным гостям, остальным пришлось обходиться золотыми”, или такую: “в годы войны каждая трансляция BBC на оккупированную Европу начиналась со звона курантов Биг Бена. Немецкие физики ухитрялись по малейшим изменениям в тоне колоколов узнавать погоду в Лондоне – бесценная информация для Люфтваффе. Англичане, узнав это, заменили живой звук записью”, то попросту не знаешь – хотя бы эти истории правда, или тоже веселое вранье, что и в прошлых случаях.

Гораздо хуже верхоглядства самоуверенность, если не сказать наглость, с которой Харари учит читателей морали и религии, точнее — их отсутствию. Для него, напомню, человек — животное, один из десятков тысяч населяющих планету видов позвоночных. Никакого особого места в мире, никакого призвания от Бога у Homo sapiens нет, поскольку Бог, как и семья, народ, государство, — все это выдумки, полезные, не спорит автор, но выдумки. Перед нами сто первый перепев знаменитого трактата атеиста Докинза «Бог как иллюзия».

Тот факт, что каждый из нас может себе вообразить нечто большее, чем человек, — это загвоздка для современной «эволюционной теории», основанной на идее «слепого часовщика»: дескать, мутации случайно возникают, и одни прививаются, другие нет. Собака не грезит о сверхсобаке, человек мечтает о сверхчеловеке и старается себя сознательно улучшать. Соответственно совершенно непонятно, каким образом слепая эволюция могла создать существо вся философия, вся суть которого – в отрицании идеи слепой эволюции, в стреплении утвердить свою личность, расширить границы возможного. Эволюционисты обходят этот вопрос попросту передергивая карты – заявляя, что генетическая эволюция сменилась социальной. Но между социальной реальностью и кодами ДНК нет вообще ничего общего. А значит либо биологическая эволюция это нечто иное по сравнению со случайной  перестройкой кодов ДНК, либо социальная эволюция не является эволюцией.

Харари обходит эту центральную теоретическую проблему попросту объявляя трудность эволюционной теории ее «достижением» — эволюционная особенность homo sapiens, якобы, состоит в том, что он воображает себе то, чего нет, а потом относится к своим вымыслам слишком серьезно. Шулерство чистой воды.

Автор настаивает, будто все различия между расами, религиями, полами вымышлены и относительны. Исключение делает для наций — они, конечно, тоже выдуманы, но доказать, что не существует никакой культурной дистанции между шведом и сомалийцем, все-таки невозможно, и Харари скрипит зубами в адрес Марин Ле Пен, «спекулирующей» на этих различиях.

Лекарство против национальностей создатель «Краткой истории…» видит в планетарной державе, чьей идеологией станет абсолютная толерантность, стирание границ и всеобщее согласие: «Мы говорили о формировании всемирной империи. И это империя, как все предыдущие, устанавливает в своих пределах мир. А поскольку ее границы вмещают весь земной шар, то всемирная империя будет поистине империей мира». Из нашего времени забавно читать эти речовки, написанные в 2012 году с расчетом на бесконечных Обаму и Клинтон.

Воинствующую толерантность автор отыгрывает на христианстве, к которому питает выраженную неприязнь: «Некоторые религии, например, христианство и нацизм, уничтожили миллионы людей из «праведной» ненависти». Впрочем, к нацистам он настроен даже снисходительно, мол, Гитлер был «эволюционным гуманистом», заботился об улучшении человечества, но биологическая наука его времени дала ему ложную установку, что дело в расе, а не в генах. Получается, действуй фюрер сейчас, он бы работал умнее: вместо гонений на евреев ампутировал бы людям гены агрессии и мясоедства. Веган вегана видит издалека?

Так или иначе, главный предмет антипатии Харари — идея человеческой свободы и индивидуальности личности. Он буквально зомбирует читателей мыслью, что человек подчиняется прежде всего власти генов и гормонов, что его поступки объясняются исключительно поисками удовольствия либо же влиянием вымыслов типа религии, нации или морали, кои все относительны.

Как пример такого чисто человеческого вымысла Харари приводит современный культ “романтического потребительства”. Древнему египтянину не пришло бы в голову смотаться на распродажу в Вавилон. Египтянин строил жене гробницу о которой она всю жизнь мечтала…. А сегодня романтизм учит максимальному самораскрытию и получению нового опыта через необыденность, чему способствуют зарубежные поездки и потребление все новых товаров и услуг. Брак романтизма и консьюмеризма создал целый рынок впечатлений. Увидеть Париж, поцеловаться у Эйфелевой башни и на Монмартре, закупиться духами и сумочками, и умереть…
Тут, как и во многих других случаях, автор говорит откровенную неправду. Да. Египтяне не ездили на шоппинг в Вавилон. Они предпочитали импорт впечатлений. О чем и рассказывают надписи о путешествии в страну Пунт, откуда везлись типичные романтические диковинки и редкости. То есть рынок впечатлений в Египте тоже был, но он был импортным, а не туристическим.
Туризм появился в Древней Греции. Первый знаменитый турист оставивший заметки – Геродот. Хотя еще за век до него туристом стал после установления своих законов Солон. Греки разработали принципы охоты за впечатлениями. Создали опорный канон из 7 чудес, включив в него те самые египетские гробницы. Создали обширные туристические путеводители, как “Описание Эллады” Павсания местами практичное и по сей день. Посчитаем сколько столетий прошло между Геродотом и романтизмом? Так что утверждение, что наша культура представляет собой набор “вымыслов” не коренящихся в человеческой природе, – ложно. Ложно и тогда, когда мы говорим о религии или нации, и тогда, когда мы говорим о духах Дольче и Габбана.

Что же автор предлагает взамен «замшелых химер, именуемых совестью»? Будете смеяться, но… бессмертие. По его уверениям, наука находится буквально в двух шагах. И уж тогда-то оторвемся по полной.

С точки зрения последовательного биологического эволюционизма, на который претендует Харари, мысль о виде, чьи представители живут вечно, должна привести в ужас. С позиций человеческого здравого смысла — тем более. Представьте себе мир, где старики заживают жизнь молодых, каждое поколение начинает с нуля, поскольку наследства не существует, по телевизору вечная примадонна и все сферы контролируются мафиями из бессмертных. В подобном обществе вообще прекратятся рождения, так как детей просто некуда будет девать — места заняты. Тут впору сочинять антиутопии, а не радоваться.

Ужас в том, что поверхностная, наполненная фактическими ошибками, идейным шулерством и банальной гей-веган-пропагандой книга подается в качестве интеллектуального бестселлера. Люди, лишенные систематического образования и мировоззрения, особенно городской офисный планктон, усваивают ее как высшее знание и распространяют этот толерантный неонацизм, словно вирус.

Впрочем, есть и надежда. Опус Харари написан в 2011-м на пике обамовщины, под грохот «арабской весны». Сегодня мы уже знаем, куда завела та революционная свистопляска, и видим, что мир пошел в направлении, прямо противоположном указанному автором. Никакой всемирной веган-феминистской империи — укрепление границ, защита идентичности, возрождение национальных держав. По счастью, человек оказался не настолько «разумным», как предсказывал сочинитель «Sapiens». Иногда полезно быть проще, не искать добра от добра и любить несложные вещи — семью, народ, Родину, красоту и свободу.

Расширенная версия рецензии, опубликованной в газете “Культура”.