Ксенофонт. Анабасис. М., Ладомир, 1994

Самая увлекательная книга во всей древнегреческой литературе.

Это история 10 тысяч греческих наемников вслед за персидским принцем Киром Младшим пошедших отнимать для него престол Царя Царей. Кир считался эллинофилом и сыграл большую роль в победе Спарты над Афинами в Пелопонесской войне. Соответственно видную роль в войске играли лакедемоняне и афинские лаконофилы такие как ученик Сократа Ксенофонт. Ему не было уютно в демократических Афинах и он охотно вписался в эту историю, даже обманув Сократа. Тот велел ему спросить Дельфийского оракула идти ли в поход, а Ксенофонт вместо этого спросил оракула: как избегнуть опасностей в походе.

После прекрасного начала всё едва не закончилось для греков плохо. Кир увлекся обычным у персов конным сражением и погиб в битве с братом, хотя греческая пехота побеждала. После смерти вождя грекам пришлось с многими трудностями и приключениями отступать на север через Междуречье, Армению и Малую Азию. Персы обманом убили их предводителей, на греков со всех сторон нападали горцы, но благодаря уникальной способности греков к военно-политичесеой самоорганизации они не потеряли управляемость, большая часть успешно пробилась к морю и смогла вернуться. Описано это всё Ксенофонтом невероятно вкусно и живо — с диалогами, боевками, географическими и этнографическими подробностями.

Книга эта будила воображение греков — небольшое войско-фаланга может как нож в масло пройти половину Азии. Что же может сделать организованная целеустремленная армия с выдающимся вождем! Тем самым поход Александра был почти предрешен «Анабасисом». На мой взгляд, это одна из тех книг которые заслуживают хорошей экранизации (и она действительно предполагалась, но, видимо, по случаю кризиса планы издохли).Там некоторые эпизоды очень кинематографичны. Например переход через снега Армении, столкновения с горцами.

Ксенофонт, впрочем, в целом увлекательный Писатель. Его «Воспоминания о Сократе» позволяют представить Сократа и афинскую жизнь той эпохи очень живо. Сочиняя свои сократические диалоги я вдохновлялся более Ксенофонтом нежели Платоном. Он так же автор прекрасного политико-воспитательного романа «Киропедия» и продолжения Истории Фукидида доведенного аж до гибели Эпаминонда Фиванского. Как историк Ксенофонт очень пристрастно влюблен в спартанцев — он был афинским эмигрантом в Лаконике, получившим от Спарты поместье и другом спартнского царя Агесилая. Тем не менее, его история главный источник по концу Пелопонесской Войны и затем всей первой половине IV века в истории Эллады.

Еще ранее Ксенофонту приписывался памфлет «Государственное устройство афинян» один из первых образцов геополитического и геоэкономического анализа. От имени афинского аристократа там весьма язвительно изложены преимущества афинского строя. Разумеется Ксенофонт не мог написать этот трактат — он относился к афинскому строю отрицательно и позитивных сторон не видел. А «Псевдоксенофонтова полития», скорее всего, демократический памфлет. Причем весьма радикальный — почти в духе Клеона. То что трактат от имени аристократа — это такая провокативная софистическая литературная форма.

Цитата:

Когда уже больше нельзя было достать продовольствия с расчетом в тот же день вернуться в лагерь, Ксенофонт, взяв проводников из Трапезунта, одну половину войска повел на дрилов, а другую – оставил охранять лагерь. Дело в том, что колхи, изгнанные из собственных домов, собрались в большом числе на горах и оттуда неотступно следили за эллинами. Однако трапезунтцы не повели эллинов туда, где легко было достать продовольствие, так как люди, жившие там, были их друзьями. Но они с готовностью повели их на дрилов, которые причиняли им много хлопот, в местность гористую и малодоступную, против самого воинственного из припонтийских племен.

Когда эллины пришли в горную местность, дрилы принялись жечь все те укрепленные поселения, которые, по их мнению, могли быть захвачены, а сами уходили. Поэтому здесь нечего было взять, кроме разве свиньи или коровы, или другой какой-либо скотины, спасшейся от огня. Но одно укрепленное место было их главным городом, и туда укрылись все дрилы. Вокруг города был очень глубокий овраг и подступ к городу был труден. Пельтасты ушедшие вперед от гоплитов стадий на 5 или 6, перешли через овраг, увидели много овец и других богатств и бросались на укрепленное место. За ними последовали многочисленные дорифоры, которые вышли за продовольствием, так что перешедших через овраг было более 1000 человек. Когда же они оказались не в силах с боем овладеть укрепленным местом, так как оно было окружено широким рвом с валом и на валу возвышался частокол с поставленными близко друг от друга деревянными башнями, то они начали отступать. Но тут враги напали на них. Поскольку отступление было невозможно, так как спуск с укрепленного места в овраг мог быть осуществлен только по одиночке, то они послали к Ксенофонту. Тот вел гоплитов. Посланный сказал: «Укрепленное место полно всяких богатств. Но мы не можем ни взять его, так как оно сильно укреплено, ни отступить без потерь, так как враги сражаются, сделав вылазку из города, в отход затруднен».

Выслушав это, Ксенофонт подвел войско к оврагу и приказал гоплитам остановиться, держа оружие наготове, а сам вместе с лохагами перешел через овраг и стал размышлять, что выгоднее – отвести ли обратно тех, кто уже переправился, или переправить гоплитов в надежде на захват города. Он увидел, что отступление немыслимо без больших потерь. А лохаги считали взятие укрепленного места возможным, и Ксенофонт соглашался с ними, веря жертвенным предзнаменованиям, ибо гадатели объявили, что состоится сражение и исход его будет удачен. Он послал лохагов за гоплитами, а сам остался на месте, отвел назад всех пельтастов и никому не позволял метать снарядов. Когда подошли гоплиты, он приказал каждому лохагу построить свой лох так, как, по его мнению, всего выгоднее для ведения боя: те лохаги, которые всегда соревновались между собой в доблести, стояли по соседству друг с другом. Они исполнили это, и Ксенофонт приказал всем пельтастам итти в бой, продев руку через ремень дротика, чтобы метнуть его по сигналу, а стрелкам – натянуть тетиву, чтобы по сигналу пустить стрелы; гимнетам он приказал наполнить сумки камнями. Он также разослал надежных людей, чтобы проверить выполнение приказа.

Когда все было готово и лохаги, их помощники и те, кто считал себя ничем не хуже их, заняли свои места на виду друг у друга, – в соответствии с рельефом местности строй имел форму полумесяца, – тогда они запели пэан, затрубила труба, солдаты закричали «а-ля-ля!» в честь Энниалия и гоплиты бегом пустились вперед. В то же время полетели снаряды, дротики, стрелы, камни из пращей и очень много камней, брошенных от руки, а некоторые (солдаты) даже несли с собой огонь. Из-за большого количества падавших снарядов враги оставили палисад и башни, и Агасий из Стимфалы, отбросив оружие, взобрался на вал в одном хитоне и втащил за собой другого, а некоторые солдаты сами взошли наверх, и укрепленное место, казалось, было уже взято.

Пельтасты и легковооруженные тоже вбежали в город и начали грабить кто что мог. А Ксенофонт встал перед воротами и по мере сил препятствовал гоплитам входить внутрь города, так как на некоторых укрепленных пунктах на горах показались новые враги. Спустя небольшой промежуток времени из внутренней части города послышался крик, и солдаты побежали оттуда, кое-кто с награбленным имуществом, а вскоре показались и раненые. У ворот произошла страшная давка. В ответ на вопросы бегущие рассказали, что внутри города имеется акрополь и многочисленные враги, сделав оттуда вылазку, бьют вошедших в город эллинов. Тогда Ксенофонт приказал глашатаю Толмиду объявить, что всякий, желающий захватить добычу, может войти в город. Много солдат кинулось туда и, пробиваясь вперед, они победили сделавших вылазку врагов и снова загнали их в акрополь. Все находившееся вне акрополя подверглось грабежу и было унесено эллинами. Гоплиты выстроились с оружием наготове, одни у вала с частоколом, другие на дороге, ведущей к акрополю. А Ксенофонт и лохаги стали обсуждать, нельзя ли захватить акрополь, в каковом случае благополучный исход был бы обеспечен; иначе, казалось, отступление будет очень затруднено. Но в результате осмотра они пришли к заключению, что акрополь совершенно неприступен.

Тогда стали готовиться к отступлению: каждый вырывал находившиеся около него колья палисада, а неспособных сражаться и всех, у кого была кладь, отослали, так же как и большую часть гоплитов и [лохаги] оставили на месте только тех, на кого вполне можно было положиться. Когда они начали отступать, то из внутренней части города выбежала масса врагов с плетеными щитами и копьями, в поножах и пафлагонских шлемах, а другие взобрались на дома, стоявшие по обе стороны дороги к акрополю, так что было не безопасно преследовать врагов к воротам, ведущим туда: они сбрасывали сверху большие бревна, и нельзя было без риска ни стоять на месте, ни отступать. Приближавшаяся ночь была страшна.