Перейти к содержанию Перейти к боковой панели Перейти к футеру

А.А. Новосельский. Борьба московского государства с татарами в первой половине XVII века

А.А. Новосельский. «Борьба московского государства с татарами в первой половине XVII века» М.Л. 1948
Одна из самых увлекательных и патриотических книг что я вообще когда-либо читал.
Новосельский подробно описывает напряженное противостояние между Россией и Крымским ханством в XVII веке. Рассказывает о том как отражали набеги, как функционировала система засечных черт. Есть, конечно, и недостатки – автор почему-то даже не упоминает битву при Молодях, хотя без нее нельзя объяснить, почему в конце XVI века интенсивность набегов снижается… Но в раскрытии основной темы – XVII в., таких пробелов нет. Автор еще не заражен ни малейшей политкорректностью (впрочем, в 1948 году политкорректность по отношению к крымским татарам и ногайцам считалась скорее преступлением), поэтому без запинки рассказывает и об ужасах, творившихся крымцами, и о практике русских казаков и воевод, например о “знак-ушах”, которые отсылались в Москву для точности подсчета потерь с вражеской стороны.
novoselДля меня кстати тема Засечной черты особая – деревня откуда мой род по матери входила в систему обеспечения её Козельского участка. А работала черта совсем не так как мы часто думаем. Большинство представляет себе дело так, что засеки это нечто вроде “Великой Китайской Стены”, которая мешает пройти. Это неверно. Татары легко делали в засеках проломы. Засеки работали ловушкой для татар. Пока кочевники грабили и угоняли полон (основным экономическим мотивом набегов была именно работорговля) русские рати собирались и перехватывали татар на обратном пути, освобождая пленников. Засечная черта сковывала движения татар, мешала растечься, вынуждая возвращаться одними и теми же дорогами где их перехватывали.
Как показывает Новосельский такая система оказалась гораздо эффективней чем система соседней Польши, где отважные рыцари и гусары с крыльями выезжали рубиться с татарами в поле. Даже полная победа поляков не прекращала набегов. Вместо убитых рожали новых. А вот русская система экономически обессмысливала набеги и татары отучались ходить на Русь откуда полона не возьмешь. Это привело к интересным политическим последствиям. Татары все больше интересовались Польшей. Завязывали контакты с Запорожьем. И когда Богдан Хмельницкий поднял восстание, татары оказались его ударной силой. В результате чего Украина отошла России. Гениальная комбинация русской дипломатии.
Вообще царские дипломаты 17 века, как они описаны в этой книге, – какие-то сверхчеловеки. Один проторчал несколько несколько лет в степи приводя ногайцев к присяге московскому царю, хотя отлично знал, что никакого царя в Москве нет – был 1611-12 гг. Каким нечеловеческим издевательствам подвергали в Крыму русских послов – это надо читать. Задача послов состояла в том чтобы ни в коем случае не допустить интерпретации царских подарков ханам как дани и ни в коем случае не позволить увеличить сумму этих подарков “поминок”. Поэтому послы вынуждены были терпеть издевательства, грабеж, но не давать ничего добровольно. Вообще, в отношениях со степняками приходилось идти на героизм и самопожертвование просто невероятные. Например для дезинформации посылали молодого дворянина, который попадал в плен и под пыткой (непременно под жестокой пыткой) сообщал крымцам ложные сведения о дислокации русских войск. На безвестную смерть тут шли осознанно и гордо.
Новосельский вообще очень интересно подсвечивает что такое Русское государство. Оно очень неудобное в каждой частности. Тяжеловесное, некрасивое, неэффектное, тяжелое на подъем, страшно несправедливое к человеку, жутко пренебрегающее людьми и еще менее способное к красивым жестам. У русских постоянно ничего не получается — они планируют пойти в одной сторону, а приходится идти в другую. Наконец, нам постоянно «не везет». Обстоятельства обычно слкадываются «не в пользу». Чтобы управлять этим государством, нужно обладать железной задницей и железными нервами, а также абсолютным неверием в то, что «всё будет ОК». Однако при этом русское государство обладает какой-то нечеловеческой устойчивостью, надежностью и эшелонированностью, умением создать систему, которая сработает даже тогда, когда 100 из 100 будет против нас.
Поляки — героически оборонялись, собирали рати и под командой доблестных воевод отражали татар, одерживали блестящие победы, татары теряли множество людей… Но захваченный ими по совокупности полон в польских землях (то есть прежде всего на Украине) стократно окупал любые потери в борьбе с польскими «рыцарями». Русская система обороны была отвратительной до ужаса — засечные черты, которые после усилий все же прорывались, ленивые служилые люди и строптивые воеводы, которые из местничества не хотели объединять отряды, постоянные опоздания с перехватом татарских отрядов, никаких блестящих битв и побед, жалобы городских и сельских жителей на отсутствие защиты, царские опалы, «воровство» казаков, беглые крепостные, издевательства над русскими послами в орде… В общем «кислая портянка».
Дальше — хуже. Казаки героически берут Азов. Героически обороняются там от нескольких десятков тысяч турок. В Константинополе слово «Азов» воспринимается примерно так же, как слово “Сталинград” в Германии 1943-го. И после этих подвигов, по приказу царского «антинародного режима» казаки из Азова отступают, сдают выигрышную стратегическую позицию…
И, однако ж, русская система — работает. Даже в самые удачные для татар годы размеры полона и награбленного в разы меньше, чем в Польше. Русские воеводы всюду не успевают, но татарам всюду тесно, негде по настоящему развернуться. Хорошая жизнь у степняков была только в годы Смуты, когда русские сами себя, можно сказать, выпороли. Проходит с этой смуты три десятилетия и русский удав начинает сжимать Крым в несколько колец, крымцы начинают голодать, ногайцы начинают разваливаться и разбегаться. В конечном счете, упершиеся в Белгородскую черту крымцы заключают договор против поляков с запорожцами и… можно сказать, сами на блюдечке приносят Украину в подарок Москве.
Из сказанного не следует, что я призываю к снисходительности ко всякой околовластной мерзости… У того же Новосельского много интересного материала про манеру обращения московского правительства XVII века с проштрафившимися чиновниками. Например, была такая действенная мера, бившая прежде всего по престижу, как краткосрочный арест. Упустили татар по нерасторопности, — сели на трое суток. Это то, чего очень не хватает сегодня, когда у власти в руках две меры — либо полное попустительство, либо заведение фиктивного уголовного дела, чтобы типа закатать на всю катушку, как бы по закону. Других мер воздействия на провинившихся чиновников просто нет. Тем более что у самих этих чиновников чести нет. Откуда честь-то?
Еще, кстати сказать, у меня есть сборник Дворянство и крепостной строй России XVI-XVII вв. М., Наука, 1975 – это сборник памяти Алексея Андреевича Новосельского, включающий работы о его научном творчестве и статьи видных ученых, посвященные дворянству, поместной системе и крепостному праву.

Засечная черта исследуется также в монографиях:

Рябов. С.А. Здесь государевым “украинам” было бережение. Россйское пограничье – особый объект культурного наследия. М., 2007 – фундаментальнейшее исследование засек.

Яковлев А. Засечная черта Московскаго государства в XVII веке: Очерк из истории обороны южной окраины Московскаго государства. М., [типография И.Лисснера и Д.Собко], 1916

Загоровский В.П. Белгородская черта. Воронеж, 1969

Борьбе и дипломатии Русского государства и Крымского ханства посвящены, также, работы:

Виноградов A.B. Русскокрымские отношения: 50-е – вторая половина 70-х гг. XVI в. тт. 1, 2 М., 2007.

Санин Г.А. Отношения России и Украины с Крымским ханством в середине XVII века М., 1987

Россия, Польша и Причерноморье в XV-XVIII вв. Под ред. Б. А. Рыбакова. М., 1979

 
Цитата:

“В заключительный период правления Джанибек Гирея (1634—1635 гг.) крымская политика теряет всякую устойчивость и определенность. С Московским государством — ни война, ни мир, по отношению к турецкому правительству — ни лойяльное выполнение его требований, ни открытый разрыв, внутри — ни продолжение союза с Кантемиром и ногайскими мурзами, ни открытая борьба с ним. Джанибек Гирей не имел сил направлять внешнюю и внутреннюю политику Крыма; к тому же ему было известно, что турецкое правительство решило вопрос о его смене и наметило ему преемника. В конце 1633 г. Джанибек Гирей поторопился возобновить мир с московским правительством, но зимнего похода на Польшу, чего требовал от него султан, не выполнил. Было одно обстоятельство, которое должно было его сдерживать: еще не был закончен расчет с польским правительством, которое прислало в Крым обещанную казну только 9 апреля 1634 г. Польские послы долго пробыли в Крыму; еще в июле они находились там. «Тесноты» им никакой не было; после приема у царя они пользовались полной свободой и получали от царя корм. Разумеется, они не теряли времени, чтобы разъяснить крымскому царю положение дел и на¬строить его соответствующим образом. Мурад IV выступил в Адрианополь в поход против Польши в апреле, когда турецкие войска уже собирались на Дунае. Джанибек Гирей только в первых числах июля вышел на р. Альму, где обычно собирались войска перед походом. Все эти сборы в поход явно запоздали: в Крыму было уже известно о заключении перемирия между московским правительством и польским королем и о начале ссылок о перемирии султана с королем. С другой стороны, уход орды Больших ногаев из московского подданства, крупные нападения ногаев на Русь и ожесточенная борьба казаков с ногаями должны были повлиять на изменение отношения крымцев к московскому государству.
Новые московские посланники Б. Дворянинов и А. Непейцын, прибывшие в Крым в последних числах июня 1634 г., сразу же испытали на себе изменившееся настроение крымцев. Они были приняты царем 11 июля в Козлеве. Царь принял поминки за два года—1632 и 1633, но тотчас же предъявил требование добавочных выдач, объявив присланную из Москвы роспись неверной. Удивительнее всего, что требование добавочного жалованья касалось 1632 и 1633 гг., когда татары совершали свои нападения на Московское государство. Уже 12 июля два ближних человека царя Маметша ага и Каит ага прислали к посланникам своих людей с требованием новых подарков. Посланники отказали. Присланные к ним люди на них шумели и грозили грабежом: «И вы де, посланники, безверные собаки, ограбленные станете волочиться за собак место. А дань де нам даете не на христово имя, — оберегаючи своего государства, за саблею. И ныне де пойдем вашего государства воевать с литовским королем заодно». Посланники, предполагая в этих угрозах самовольные действия татар, на следующий же день послали переводчика Шебана Есенчурина к Маметша aгe с жалобой на угрозы, но убедились, что татары с точностью выполняли данное им поручение. Сам Маметша ага «лаял» переводчика матерно, а посланников называл «ворами», потому что подарки всегда без росписи давали, и ему не додали 2 сороков соболей и 2 собольих шуб, что ему прежде всегда присылалось сверх росписи: «и за такие недодачи опять быть ссоре и развратью», говорил Маметша ага, «ныне де у них ратные люди в сборе; чем де итти на литовского короля, и мы де пойдем воевать на государеву землю за то, что искони повелось; и то у всего Крыма за что отнять?» Посланники пошли дальше, переводчик был принят царем, но и от царя он услышал то же самое: царь «лаял» переводчика матерно в лицо, а посланников заочно, что его ближним людям прислано подарков мало, да и ему отказали переменить 2 пары худых соболей. После этого начались вымогатель¬ства и насилия, длившиеся в течение месяца. Осложняющим обстоятельством было нападение донских казаков на местности под Керчью.
При ограблении посланников соблюдалась известная очередность. 15 июля силою взяли поминки на нурадына, цариц и ближних людей. Затем забрали «чужие дачи» и роздали их тем ближним людям, которые совсем в росписях не значились; после того перешли к удовлетворению претензий иных менее важных лиц, включая конюхов. Все эти вымогательства были произведены в Козлеве, где посланников держали взаперти и «по воду не пущали». 3 августа посланники вручили поминки калге Магмет Гирею, которые были приняты «любительно», но это не помешало дальнейшим вымогательствам и насилиям. Возможно, что все эти насилия были совершены разнуздавшимися ближними людьми калги без прямого его указания. 4 августа приехавшие от калги капычейский голова, дефтердар и капычейский кегья со многими людьми силою взяли у посланников поминки калгиных цариц и других его людей, посланников лаяли и позорили, имущество их пограбили, повели под стражей в Яшлов и на ночь заперли «в овечий пригон». А. Непейцына и нескольких других лиц из посольства отвели на Салгир к капычейскому голове, заковали в колоды и в железа, мучили их с неделю, ограбили остальную запасную рухлядь и их животы.
Целью всех этих мучений и издевательств быловы грабить все, что с собой привезли посланники и что они берегли на всякие дополнительные расходы. Часть казны была положена на хранение у евреев-ростовщиков, часть зарыта в землю. Задача состояла в том, чтобы обнаружить все эти скрытые части казны. Все что можно было взять прямо, то грабили. Самому Б. Дворянинову грозили «смертным убойством», грозили обрезать нос и уши. Толмача Вас. Грызлова «пытали клепам, подкладывая каменья, голову вертели, а спрашивали посланниковых животов». 6 августа допытались, наконец, пожитков, спрятанных у евреев в городке Чуфут на сбереженье: 2 шубы собольи, 2 шубы куньи, 2 шубы хребты бельи, 2 шубы черева бельи, 4 цков хребтовых бельих, 4 цков черева бельи и 2 шапки. При этом людей Б. Дворянинова пытали разными пытками, от которых они, однако, «оттерпелись». Затем всех их и евреев забрали в Бахчисарай, и здесь евреи, «убоясь и видя пытку», выдали всю положенную у них рухлядь. Произведя грабеж, ближние люди хотели, однако, чтобы посланники санкционировали раздачу. Они силой привели А. Непейцына и заставляли его присутствовать при дележе добычи и записывать. Конюший калги кн. Сулемша особенно негодовал на А. Непейцына, хотел его убить, ножом зарезать, а затем его самого и его человека Гришу заковал в колоды и железо и мучил в течение двух недель. А. Непейцына вешали вверх ногами, испортили правую ногу, спину перешибли, морили голодом два дня и требовали калге шуб лисьих, четырем царицам и другим его приближенным и велели деньги занимать, чтоб купить шубы и удовлетворить их требования. Подьячий выдержал и отказался удовлетворить требование.
Ближние люди калги нашли иной способ добиться новых дач. Они знали, что часть посольской казны была спрятана в земле около посольского стана. 16 августа на стан приезжал конюший калги кн. Сулемша и снова искал остатки казны; не найдя их, он захватил людей Дворянинова, арбачеев, полонянников, выкупленных посланниками, увел их на двор Курамша мурзы Сулешева и, угрожая пытками, добивался признания, где спрятана казна. Меньшой казнодар калги Кайбул ага увел двух людей Дворянинова «в бахчи к колодезю» и допытался у них, что об этом знают человек Дворянинова К. Ильин и полонянник, выкупленный посланником с каторги. К. Ильин и полонянник не выдержали пыток и выдали тайну. Рухлядь была захвачена. Пытки заключались в следующем: «назад руки завернув ломали, и ослопом били, и клепом головы вертели, закладывая кости и каменье: вы де животы посланниковы хоронили и ямы копали…» Одного из людей Дворянинова, «малого» Ив. Воронова, сам казнодар Кайбул ага «позорил блудом». Таким образом, ограбление посланников было доведено до конца (захвачены были даже посольские лошади) еще до возвращения царя, находившегося в Перекопе.
Московский амият, кн. Алей Сулешев, бессильный обуздать калгиных ближних людей, сообщил о происходившем царю. Сам он говорил: «Я де в Крыме дожил до седой бороды и того не видал и не слыхал, и преж сего в Крыме того не бывало, что посланниковых людей из животов пыткою пытать. А прежде сего за недодачи у посланников лошади имывали и животы грабливали, а пыткою не пытывали. А ныне в Крыме начальника нет, всяк большой». Кн. Алей Сулешев признал, таким образом, что насилия над посланниками вышли за пределы обычной практики. Царь прислал калге грамоту, чтобы он посланников не теснил и не грабил. Самих посланников царь известил, что он отомстит мурзам, когда вернется, что этих насилий не произошло бы, если бы он находился в Крыму. Но вернувшись из-за Перекопа в октябре, царь и не подумал выполнить обещания. В качестве заключительного эпизода всех этих насилий укажем, что 18 октября калгин тюфячей Мустафа, получив отказ в выдаче ему дачи за два года, «пограбил» у посланников лошадей, а подьячего А. Непейцына бил обухом и тылом сабли «и, поваля на землю, давил и бил пинками». После этого нечего было более грабить, и насилия прекратились”.
(сс. 242-244)

1 комментарий
  • Владимир
    Опубликованно 5 февраля, 2014 в 19:03

    И после таких издевательств и многовековых грабежей и увода в рабство сотен тысяч русских людей, князь Потёмкин, после захвата Крыма миндальничал с татарами,освободил их от крепостного права,мулл от податей и налогов, вместо того, чтобы решить с ними вопрос “окончательно”. Закрыть тему навсегда.
    Последствия подобной “мудрой” политики по отношению к врагам мы видим сейчас и в России и в Крыму….

Добавить комментарий для Владимир Отменить ответ

одиннадцать − шесть =

Вы можете поддержать проекты Егора Холмогорова — сайт «100 книг»

Так же вы можете сделать прямое разовое пожертвование на карту 4276 3800 5886 3064 или Яндекс-кошелек (Ю-money) 41001239154037

Большое спасибо, этот и другие проекты Егора Холмогорова живы только благодаря Вашей поддержке!